Земля горячая - [67]

ГЛАВА XXV

Бывает, идешь навстречу колючему зимнему береговику, задыхаешься от его ледяного напора, лицо иссечено, глаза слезятся, плечо, выставленное вперед, устало, ноги послушны, а тут вдруг, ни с того ни с сего, ударит тебя, шатнет совсем с другой стороны горный разбойничий ветер — едва опомнишься…

В субботу мы с Шурой зашли в магазин, взяли мороженой оленины. Шагах в двадцати от крыльца повстречался нам взволнованный Кириллов.

— Галина Ивановна, спасайте! — торопливо заговорил он, едва переводя дыхание.

— Кого спасать?.. Что случилось?

— Жорка недоброе затеял!..

Мы с Шурой тревожно переглянулись.

— Идемте к нам, расскажете, что там случилось.

— Вы, пожалуйста, извините, иначе я не мог, понимаете, не мог…

— Не тяните…

— Жорка вовлек в картежную игру Матвея и Виктора…

— Покровского-Дубровского?

— Да.

— Матвей с неделю назад начал проигрывать и уже четвертый день не выходит на работу, а сегодня и Виктор не вышел…

Я вспомнила тот вечер, когда какой-то грузчик продал мне «отрез». Тогда я заметила Жорку и Матвея. Никому из бригады я не сказала об этом, кроме Бориса. Незнакомого грузчика я с тех пор больше не видела.

— Значит, говорите, оба не вышли на работу? — спросила я у Кириллова.

— Да, но сейчас не это главное.

— А что же?

— Сегодня Виктор проиграл в карты Степанова, нашего старосту!..

— Как это проиграл Степанова? — одновременно воскликнули мы с Шурой.

— Очень просто. Игра в «буру» — любимая у воров. Вы знаете, Галина Ивановна, последнее время Виктор сам не свой, черт его знает, что с ним творится. А все Жорка! Весь день сегодня они пили и играли. Витька зарвался, в азарте поставил на банк голову Степанова и… проиграл…

— Ничего не понимаю… — развела руками Шура.

— Я тоже.

— Дело такое, — решил уточнить Кириллов, — у уголовников есть закон: проиграл — рассчитайся чем хочешь и как хочешь. Витька проиграл все, что имел, и тогда стал играть на голову Степанова, рискнул его жизнью. А сейчас — карта бита… Он должен порешить Степанова. Ясно? Иначе сам будет заигранным.

— То есть как «заигранным»? — хрипло спросила я.

— А вот так. Попробуй не выплати карточный долг, не сдержи слово — свои же дружки прикончат, Покровскому-Дубровскому дали срок. Он должен выполнить свое обещание в течение десяти дней. Где и как сумеет убить он Степанова — дело его. Ему, конечно, помогут собутыльники Жорки. Потом постараются упрятать Витьку в надежное место, после того, как все свершится. Закон есть закон. Воры не отступятся. Покровский-Дубровский, конечно, ничего против Степанова не имеет, да вот попал Жорке в лапы и сам не рад.

— Но ведь этого никак нельзя допустить! — воскликнула Шура.

— За этим и пришел я к вам, — продолжал Кириллов. — На вас, Галина Ивановна, на шефа нашего, вся надежда.

— А что могу сделать я?

— Многое. Вас и диспетчера Полубесова знают в общежитии все. Надо провести собрание, чтобы изолировать Жорку и его дружков, а главное — поскорей бы выселить, но так, чтобы по решению наших жильцов и без помощи милиции и начальства.

— Где Борис? — спросила я.

— С Виктором. А меня послал за вами. Помогите, справиться с Жоркиной компанией, Галина Ивановна. Все в общежитии пойдет по-новому, уверяю вас. Наши будут довольны, что избавились от этих паразитов и их воровских порядков.

— Да, но как же сделать это? — воскликнула я.

— Вот что: надо сейчас же позвать Александра Егоровича и посоветоваться с ним. Это лучше всего, пожалуй, — подсказала Шура.

— Сходи, пожалуйста, за Александром Егоровичем, — попросила я.

Шура вышла.

Кириллов сидел на табуретке и мял в руках шапку. Оленина начала оттаивать. Капли крови одна за другой падали на пол. Я отодвинула мясо от края стола.

— Вынести бы надо, Галина Ивановна, — посоветовал Кириллов.

— Ничего, за ночь оттает — утром будем жарить котлеты.

— Эх, Галина Ивановна, до чего надоело маяться по свету, хочется пожить вот так, как вы. Хочется о ком-то заботиться и самому заботу чувствовать. Как вы думаете, Таня от меня не отвернется, если узнает про то, что у нас творится?..

— Не отвернется. Ведь вы же не играли в карты, — не совсем удачно успокоила я его и тут же добавила: — Таня девушка умная, все поймет.

— Поймет, думаете? — Взгляд Кириллова сразу посветлел. В эту минуту дверь открылась и в комнату вошли Бакланов и Шура. Кириллов коротко поведал Александру Егоровичу обо всем.

— Главное — не надо милиции, а то мы все испортим, — под конец сказал он.

— Что же ты предлагаешь?

— Хорошо бы показать всем, что они — паразиты, за счет других живут. Сделать так, чтобы вся братва эта никак не смогла отпереться. Ну вроде суда, что ли, устроить.

— Галинка, не эти ли субчики надули тебя с «отрезом»? — спросил Александр Егорович.

— Они самые.

— Ну вот, пожалуйста, — чистейшая уголовщина! Это же преступление! Не работают, живут за счет аглицкого короля, да еще идут на прямое мошенничество.

— Про какой отрез вы говорите? Кто это вас надул, Галина Ивановна? — спросил удивленный Кириллов.

Я достала из-под матраца картон с ватной брючиной и показала ему. Краска стыда залила смущенное лицо грузчика.

— Ну и гады… — скрипнул зубами Кириллов.

— Так вот, — решительно произнес Александр Егорович, — давайте сделаем так: ни в коем случае не допустить ни сегодня ночью, ни завтра утром встречи Покровского-Дубровского с Жоркой — это раз. Вывесим ночью несколько объявлений о суде — это два.