Земля горячая - [58]
Меня очень обрадовала простота в отношениях между супругами Ерофеевыми и гостями — никакой натянутости. Как будто за столом сидит большая дружная семья, и я сама здесь совсем не случайный человек, а своя, близкая всем. Как быстро на севере сходятся люди! Едва встретились с Александрой Федоровной, как я уже для нее и «дочка», и «родная», и «Галюша»… Чудесные старики! Спрошу-ка я сейчас о Лешке у Ерофеева. Нет, лучше чуть попозже. Пусть отдыхают от дел. Позже — спрошу.
Все шутили, смеялись, особенно подтрунивали над Баклановым. Илларион Ерофеевич, толкнув меня локтем, шепнул:
— Галюша, а ты еще не слышала о том, как вернулся с войны Александр Егорович?
— Нет, а что?
— А ты поинтересуйся.
— Ладно уж вам! — шутливо нахмурил брови Александр Егорович. — Выехали из Владивостока, и старые байки пора забыть, новыми надо обзаводиться.
— Нет, такое не забывается, — блестя глазами, проговорила Наталья Ивановна. — Тем более тут, на Камчатке. Ты сам напоминаешь чуть ли не каждый день — все на охоту да на охоту рвешься.
— Я каждый день напоминаю? Да ты, старуха, никак рехнулась!
— И ничего не рехнулась. Кто собирается на рябчиков и зайцев?
— Я собираюсь. А при чем же тут мой приезд из армии?
— Напомнить?
И Наталья Ивановна, не дождавшись ответа, начала рассказывать:
— В войну мне пришлось туго. Хорошо хоть моряки помогали со «Степана Разина», на котором до войны плавал помполитом Александр Егорович, иначе бы не знаю, как пережила я. «Степан Разин» ходил в Америку. Моряки привозили мне продукты, одежонку для ребятишек. Кончилась война, через несколько дней получаю из Германии телеграмму: выехал! Радость-то какая!
— Давай теперь я продолжу, — улыбаясь, вмешался Илларион Ерофеевич. — Как-никак чемодан-то нашего фронтовика мне пришлось тащить… Так вот, Галинка, вышли мы встречать Александра Егоровича, можно сказать, всей командой: «Степан Разин» как раз стоял во Владивостоке, думаем, Бакланов привез из Германии целый вагон трофеев, носильщики понадобятся.
— Ладно уж вам… — Александр Егорович смущенно отвел глаза в сторону, затянулся разок папироской, пригасил ее и начал разливать водку в рюмки, потом сказал:
— Давайте лучше выпьем за то, чтоб не было больше никаких фронтов!
— Подождем, осталось самое интересное. Уж ты потерпи малость, не юли. Так вот, многие приезжали тогда из Германии с тряпками. Думали, и он нагрузился. Идем, значит, встречаем, а у него за спиной вещмешок, а в руках чемодан. Я, конечно, руку протянул за чемоданом, помогу, мол, авось поднесет рюмочку на радостях за помощь. Взялся я за чемоданчик да чуть и не присел от тяжести. Спрашиваю: «Сашка, что у тебя тут?» — «Золото», — отвечает. Я так и разинул рот. «Вот это отхватил, стервец!»
Пришли к ним домой, я не отстаю от Егорыча. Ребята вернулись на судно, а я все думаю, должен же я выпить рюмочку за то, что нес такую тяжесть. Егорыч освободил рюкзак. Гляжу — там солдатское бельишко, конфетки детям, ну табак, спички и больше ничего. Чемодан служивый поставил в сторону. Сели за стол, выпили за возвращение, и наступило молчание. Чувствую, что пора мне уходить, и не могу: чемодан стоит, не дает мне покоя. Солдат же наш ни гугу, слова не вытянешь из него клещами. Так и ушел я в тот вечер ни с чем…
— А теперь до конца я доскажу, — заявила Наталья Ивановна.
Я с любопытством повернула лицо в ее сторону, меня тоже заинтересовал таинственный чемодан.
— Дети легли спать, — заговорила Наталья Ивановна, — а у меня на душе неспокойно. Что же у него в чемодане?.. Тихо спрашиваю: «Саша, а что у тебя в чемодане, почему ты его не открываешь?» — «Ничего интересного нет в нем, — отвечает он, — дробь там и порох!»
Я так и ахнула. Вот, думаю, начинается старая история. Он до войны считал себя заядлым охотником, купил ружье, все любовался им, ласкал, а на охоту не ходил, и вот уже прошло шестнадцать лет с тех пор, как вернулся с фронта, а на охоту по-настоящему так и не срядился, только и знает чистит ружье да дробь перебирает…
Все рассмеялись, а Александр Егорович сказал:
— Я ждал переезда на Камчатку. Вот уж здесь-то поохочусь!
— Ну а дальше, дальше что? — тормошила я Наталью Ивановну.
— Ничего. Утром чуть свет примчался Илларион Ерофеевич и тихонько спрашивает у меня: «Наташа, правда, что у него в чемодане золото?..»
— Он и мне не дал покою, — вмешалась Александра Федоровна, кинув взгляд в сторону Иллариона Ерофеевича, — всю ночь не спал, неспокойно ворочался, говорил: «Неужели Сашка Бакланов заделался мародером, да еще каким — золота нахапал целый чемодан!»
— Ах, вот ты как обо мне думал! — шутя свел густые брови Александр Егорович. — И я должен сидеть с тобой за одним столом!
— Ну и что было, когда он узнал о содержимом чемодана?
— Ничего. Выпили по рюмочке за дальневосточников.
— И все?
— Нет, не все, долго его разыгрывали с этим «золотом», и он все злился, — сказала Наталья Ивановна. — Теперь вот только не обращает внимания.
Припоминая что-то, Александр Егорович вдруг расхохотался.
Все начали расспрашивать: «Что с тобой?», хлопать по спине, а он, покатываясь со смеху, показал рукой на Александру Федоровну. Когда немного успокоился, проговорил наконец:
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Размышление о тайнах писательского мастерства М. Булгакова, И. Бунина, А. Платонова… Лики времени 30—40—50-х годов: Литинститут, встречи с К. Паустовским, Ю. Олешей… Автор находит свой особый, национальный взгляд на события нашей повседневной жизни, на важнейшие явления литературы.
Героиня этой книги — смешная девочка Иринка — большая фантазерка и не очень удачливая «поэтесса». Время действия повести — первые годы Советской власти, годы гражданской войны. Вместе со своей мамой — большевичкой, которая хорошо знает узбекский язык, — Иринка приезжает в Ташкент. Город только оправляется от недавнего белогвардейского мятежа, в нем затаилось еще много врагов молодой Советской власти. И вот Иринка случайно узнает, что готовится новое выступление против большевиков. Она сообщает старшим о своем страшном открытии.
Сравнительно недавно вошел в литературу Юрий Антропов. Но его произведения уже получили общественное признание, — писатель стал первым лауреатом премии имени К. Федина. Эту книгу составляют повести и рассказы, в которых Юрий Антропов исследует духовный мир нашего современника. Он пишет о любви, о счастье, о сложном поиске человеком своего места в жизни.
Лирические повести народного поэта Башкирии Мустая Карима исполнены высокой поэзии и философской глубины. Родная природа, люди, их обычаи и нравы, народное творчество «созидают» личность, духовный мир главного героя повести «Долгое-долгое детство». В круг острых нравственных проблем властно вовлекает повесть «Помилование» — короткая история любви, романтическая история, обернувшаяся трагедией. О судьбах трех старых друзей-ровестников, поборников добра и справедливости, рассказывает новая повесть «Деревенские адвокаты».
В сборник Г. Марчика «Субботним вечером в кругу друзей» вошли короткие рассказы, повесть «Круиз по Черному морю», высмеивающие бюрократизм, стяжательство, зазнайство, мещанство; повесть «Некриминальная история» посвящена нравственным проблемам.
«Голодная степь» — роман о рабочем классе, о дружбе людей разных национальностей. Время действия романа — начало пятидесятых годов, место действия — Ленинград и Голодная степь в Узбекистане. Туда, на строящийся хлопкозавод, приезжают ленинградские рабочие-монтажники, чтобы собрать дизели и генераторы, пустить дизель-электрическую станцию. Большое место в романе занимают нравственные проблемы. Герои молоды, они любят, ревнуют, размышляют о жизни, о своем месте в ней.