Земля горячая - [25]
Я буду лепить из тебя, Валька, настоящего человека. У меня хватит-терпения, лишь бы растравить в тебе жадность к книге.
И, как бы усомнившись на минуту в своей дерзости и необузданном тщеславии, я поглядела на пальцы. Они были изнеженными, слабыми. Да разве этими пальцами можно вылепить то, о чем мечтаешь? Материал неподатливый, грубый. Тут нужны ручищи каменотеса, а не эти слабые женские пальцы.
О чем только не думалось мне в эту минуту!
Но вернусь к нашим праздничным делам. Торжественное заседание удалось на славу. Булатов был в ударе. Он говорил и об Октябрьской революции, и о будущем порта, и вообще о том желанном близком, которое мы уже сегодня строим, нарисовал целый городок двух- и трехэтажных зданий с паровым отоплением и водой, с теннисными кортами и фонтанами среди зелени. Кто-то не вытерпел, крикнул:
— А вода какая будет — соленая или сладкая?
Булатов быстро отрезал:
— Для тебя, Гавренко, соленая!
Портовики захохотали.
Как он знает людей! Я даже позавидовала его непостижимому умению раскрывать душу каждого. О любом работнике порта Булатов имел самое подробное представление. Мог ясно представить не только его лицо, но и вообще был в курсе всех дел: и какая у него жена, хозяйственная или нет, и кто в чем нуждается, и какой подход найти к тому или иному человеку. Да и как ему не знать всего этого — ведь он прожил в Усть-Гремучем столько лет!
Я сидела в зале рядом с Валентином и всем была довольна. Гордость за людей Усть-Гремучего и за наш клуб радовала мое сердце. Я то и дело подталкивала Валентина локтем — хорошо, да? А он молчал…
Скамейки в зале, по сравнению с отделкой «Богатыря», были бедноваты, но где на Камчатке раздобудешь стулья?
Доклад заканчивался приказом по порту: многим работникам, в том числе и всем нам, строителям клуба, была объявлена благодарность.
А потом выступлением хора начался концерт. После каждой песни в зале горячо аплодировали. В перерыв Булатов не утерпел, пришел за кулисы и, полный еще не-остывшего чувства подъема, принялся благодарить нас за клуб и за концерт.
После перерыва мы с Сашкой сыграли сцену из «Медведя» Чехова. Как только я и Сашка появились у рампы, в зале неожиданно наступила такая тишина, что я немножко струсила — был слышен даже незначительный шепот… Меня подбадривали весело блестевшие узкие глаза Вани Толмана, сидевшего во втором ряду, и кивки Шуры — не бойся, мол, все хорошо! Постепенно я вошла в роль и обо всем забыла. И только тогда очнулась, когда услышала аплодисменты и крики:
— Повторить! Здорово!
Я даже не ожидала такого успеха. Ай да мы с Сашкой! Раскраснелась от радости и волнения.
Шура под аккордеон Толи спела «Сулико», а потом «Генацвале». Артистов, желающих выступить, оказалось больше, чем мы предполагали. Даже Булатов расхрабрился, влез на сцену и, хлопнув ладошами о коленки, сказал:
— Раздайся, народ, меня пляска берет!
Плясать, конечно, Семен Антонович не пошел, а баском, с натугой, пропел «Застольную» Бетховена. Было уже около часа ночи, когда мы стали расходиться. Шаль только одного — не потанцевали. Что ж поделаешь — были уже даны сигналы: движок скоро прекратит подачу света.
Проснулась я утром в легком, радужном настроении. Еще бы: со мной Валька! А потом — очень хорошо прошел вечер, и сегодня праздник. Вот только Валентин немного надутый — сердится, что вчера меня обнимал и целовал на сцене Сашка Полубесов, когда мы играли сценку из «Медведя». Глупый, глупый, и когда он перестанет меня ревновать? Потянувшись, я шутя потрепала его за вихор.
— На улицу!
Быстро позавтракав, оделись и вышли.
Вот и на Камчатке праздник! Большие серые бараки, одна улица, кругом вода, и все же — праздник! На каждом доме флаг, люди нарядно одеты, на лицах улыбки, у одного из мальчишек даже пунцовый шар в руках. И откуда он взял его? Я рада, лишь Валентин ко всему безнадежно равнодушен.
— Какая там демонстрация! — заворчал он. — Помесят грязь — и все…
Ну нет, мы пойдем! Мы тоже пронесем свою песню через весь Усть-Гремучий!
Около управления порта собралось много людей. Ко мне подошел Булатов.
— Певчая, надо еще дать один концерт. И знаете, где? В клубе рыбокомбината, я уже пообещал…
— Не знаю, что получится, Семен Антонович…
В разговор вмешался Валентин:
— Ничего не получится — мы идем в гости к маме!
— Ты помолчи, когда тебя не спрашивают, — оборвал его Булатов и добавил: — Да скажи своим хлопцам, что девятого, сразу же после праздников, все из палатки будут переселены в барак.
— Куда, куда?
— В барак! Выход из положения найден.
Я хотела было расспросить подробнее о переселении, но тут подошел парторг и начал советоваться с Булатовым о том, как быть, ограничиться ли митингом, или присоединиться к рыбакам и пройти с ними по поселку в одной колонне. Решили построиться и держать путь к рыбокомбинату.
— На смычку! — опять подмигнул мне Булатов.
Шли весело, с песнями, и когда приблизились к трибуне рыбаков, кто-то из них сказал:
— Еще и порта нет, а портовики уже организованный народ!
Как было приятно слышать это. И пели мы громче и слаженней, чем рыбаки.
После митинга Булатов спросил, как с концертом. Все в один голос закричали:
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.