Земля горячая - [24]
— У меня среди зеков друзей не было, нет и не будет.
Борис, опередив меня, шагнул к Валентину.
— Жаль, что ты муж Галины, а то бы!..
Валентин отступил на шаг и проговорил:
— Или ты идешь домой, или…
— Что «или»? — почти шепотом спросила я.
— Придешь — посмотрим!
— Если еще хоть слово скажешь, будет плохо, — снова рванулся Борис к Валентину.
Между нами неожиданно оказались Лешка и Сашка и оттащили Бориса. Я машинально взяла выпавший из моей руки скребок и только хотела подняться по доскам, как ко мне подошел Лешка. Увидев в моих глазах слезы стыда, он улыбнулся.
— Познакомь с этим парнем…
Кивком головы я подозвала Бориса, шепнув Лешке:
— Мы росли вместе с ним и Игорем в одном доме, в Москве, потом разъехались. Когда нас с Игорем не оказалось рядом с Борисом, он попал в беду. Теперь Борька здесь, с нами, и мы должны помочь ему…
— Почему же не помочь, — заявил Лешка и крепко пожал руку, протянутую Борисом. — Поможем!
…Я скребла ржавчину, отвернувшись от ребят, а слезы лились по моим щекам.
— Прилипала, сволочь! — донесся до меня шепелявящий голос человека, назвавшегося моим соседом. — Липнет к килю, месает ходу. Вот бы его так! — И он со скрежетом двинул скребком по обшивке. — Надо отдирать эту дрянь без всякой залости! — Потом подошел сзади ко мне: — Галина Ивановна, говорят, у вас много книг. Не дадите сто-нибудь поситать?
Я хотела было узнать у Вани, кого он имел в виду, называя «прилипалой», но раздумала и сказала:
— Заходите, заходите… — и опять отвернулась, чтобы сосед не заметил моих слез.
ГЛАВА X
А колесо жизни вопреки всему продолжало вращаться. Жизнь есть жизнь. Пришел праздник. Мне он почему-то казался необыкновенным. Наверно, оттого, что в моей судьбе с приездом на Камчатку произошло много перемен. Все виделось по-иному. Трепет кумача приводил меня в радостное волнение. Наслаждаясь, я вдыхала свежий запах этого кумача, приносимый ветром. «Богатырь» — так мы назвали наш клуб — готов! Значит, торжественное заседание состоится в новом зале. Я немного волновалась из-за краски, но все обошлось благополучно — краска на стенах высохла, и теперь клуб ваш явился перед нами во всем своем блеске.
Стоит «Богатырь» около управления порта, как боевой корабль, сторожит причалы. Издали «Богатырь» даже чем-то напоминает «Аврору». Далеко на рейде виден свет его прожекторов. Держись, Слива! Наш «Богатырь» начинает соперничать с маяком! Многие суда в вечернее время пробиваются через бары на огонек «Богатыря». Уже не настолько неприютным кажется теперь моряку наше побережье, когда он держит курс на Усть-Гремучий! Скоро у нас огней будет не меньше, чем в Петропавловске.
Я неторопливо иду по песчаной дорожке, затем торжественно подымаюсь по пахнущему свежей краской трапу. Наш «Богатырь»!.. Леера покрашены белилами, палуба надраена до блеска, расцвеченные флаги упруго парусят над баржей. Вхожу в зрительный зал и вскрикиваю от восторга. Замечательно! Стены салатного цвета, на окнах хоть и простенькие, зато красивые, из синего штапеля шторы. Сколько они придают уюта! На небольшой сцене Алла и Толя репетируют матросский танец. Молодежь решила дать концерт. Бывало, нас с Сашкой в Панине всегда вызывали на бис, когда мы играли «Медведя» Чехова. Этот водевиль мы сыграем и здесь. Будет и хор. Каждый вечер Сашка устраивал спевки в палатке.
Парторг доволен. «Я, — говорит он, — присматриваюсь к вам, скоро отчетно-выборное собрание, толковые люди нужны в бюро». Оказывается, он не избран, а просто прислан из райкома на период создания порта.
Сегодня в этой кутерьме я неожиданно ощутила, что начинаю привыкать к Камчатке. Жизнь здесь бьет ключом, каждая минута занята, чувствуешь, как не хватает времени. Я уже перестала обращать внимание на подземные толчки и на соленую воду. Одно меня тяготит — поведение Валентина по отношению к моим друзьям. Он не признает дружбы и не верит в нее. Мне кажется, что пройдет немного времени и все образуется. В самом деле, я не раз ловила себя на мысли, что Валентин ревнует меня к кому-то, и всячески старалась убедить его в необоснованности глупых подозрений.
Валентин не ходил со мной строить клуб, не ходил и на репетиции, — словом, не хотел иметь ничего общего, как он выразился, с «интеллигенцией». Он причислял себя к «рабочему люду». А я только лишь после свадьбы узнала, что он окончил всего-навсего шесть классов, и теперь жила надеждой, что закончит он и десятилетку — ведь молодой еще.
Вот и сейчас, в клубе, я думала о Валентине, о моем непутевом, сильном и красивом Вальке… Я только что из дому. Сейчас он солит селедку. Если б вы знали, какой он хозяйственный! На зиму уже припас рыбы — насолил, накоптил — и картошки и капусты припас. И все сам. А я ничего не умею. Ох, и вкусна малосоленая копченая селедка! Шкура так и отстает, а по пальцам стекает жир. Я не знала до сих пор, что селедку солят в тузлуке, особом растворе, и что от тузлука зависит ее вкус. Не зря говорят — век живи, век учись.
Это верно. Учиться надо и Вальке и мне. Каждому свое море немереное. Тем более — в Валькином море где-то маячит лайнер. Это моя мечта. Но обидно — я-то стараюсь, а сам Валька, горюшко горькое, стыдится идти в седьмой класс. Чудак человек, без этого не сдашь не то что на «деда», но и на механика третьего разряда. Все равно я добьюсь своего — сяду за парту и Вальку посажу рядом с собой.
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.