Земля горячая - [143]
— Я думала, ты поддержишь меня, а ты… Если б ты знала, как мне тяжело! Сердце велит мне быть с Евгением, а разум советует обождать. Что делать, что делать? Если ты не хочешь, чтобы я немножко пожила у тебя, я уйду сейчас же…
— Нет, — закричала я, — нет, ты никуда не уйдешь! Поступай так, как подсказывает тебе разум, не слушай меня… Я подчинилась бы чувству. Не хочу, чтобы ум обуздывал сердце, связывал по рукам и по ногам!
— Не все люди одинаковы.
«Ну, конечно, не все!» — внутренне согласилась я с Шурой. Глядя на нее, я подумала, что непременно поругаюсь с Баклановым. В самом деле, как он мог допустить, чтобы приняли такое решение! Я же знала, что он не осуждал Шуру и Минца. Так неужели можно думать одно, а делать совсем другое? И потом, почему он пошел на поводу у Булатова!
— Галка, одевайся быстрей, опаздываем на работу! — крикнула Шура.
С вечера шел дождь, а ночью подморозило, и на улице теперь было очень скользко. Шура, как только мы вышли из дому, бережно взяла меня под руку. Я тут же поскользнулась, но она удержала меня.
Когда я вошла в отдел, Кущ, поздоровавшись, сказал:
— Галина Ивановна, вам придется отправиться на правый берег к нотариусу. Надо срочно заверить кое-какие документы.
Я обрадовалась — непременно зайду в больницу к Покровскому-Дубровскому. А Кущ, почесав затылок, в дополнение к сказанному добавил:
— И еще вам надо написать объяснительную записку на имя начальника порта, указать причину прогула…
— Но вы-то знаете, почему! Я не виновата, что катер застрял.
— Не волнуйтесь, ответственность беру на себя. Скажу, что я послал вас — Кущ задумался. — А все же надо было оформить вам командировку. Не сообразил. Плотов много сидит?
— Много. Да это и уже не плоты вовсе: осталось от них только по нескольку бревен и цепи.
— Положеньице… Ну ладно, об этом поговорим после, а сейчас вот вам папка с бумагами, которые нужно заверить.
В нотариальной конторе я пробыла около часу, потом зашла в магазин, купил конфеты, печенье, компот и направилась в больницу.
Кириллов рассказывал, что Виктор уже выходит на костылях в коридор. И в самом деле, я встретила его в коридоре. Увидев меня, он закричал:
— Галина Ивановна! Вот здорово, что вы пришли. Вы мне очень нужны!
— А что случилось, Виктор?
— Присядьте, я расскажу.
Я достала из сумки сладости, положила на тумбочку и села на длинную больничную скамью.
— Больница наша раскололась на два лагеря. Шуму больше, чем в порту во время выдачи зарплаты. Понимаете, в родильном отделении лежит молодая женщина. Она при смерти. Родила, а потом что-то сделала с собой…
— Да что ты! — ужаснулась я. — Почему же она так?..
— Довели ее до этого! И дома, и в школе. Эх, Галина Ивановна, есть у нас еще людишки!..
— Ничего не понимаю: молодая женщина и… и школа! При чем тут школа?
— Так она еще ученица, в одиннадцатом классе учится, ей восемнадцать лет…
Я поняла, что Виктор хотел сказать, и спросила:
— Но кто же ее родные?
— Вот тут-то и вся загвоздка. Парня, с которым она дружила, призвали в армию. Плохо ей, чертовски плохо! Я бы, ей-богу, вторую ногу отдал, только бы помочь ей чем-то! Поймите, каково ее положение: в семью возвращаться нельзя — загрызут, а из школы исключили.
«Вот так же и Шуру корили кумушки, — подумала я. — Но мы-то взрослые, а тут девчонка, школьница…»
— Она оставила записку. Просит в случае ее смерти ребенка родным не отдавать. Написала ее перед тем, как с ней случилось это… У нас тут одни понимают ее, другие осуждают. И поверите — ни отец, ни мать так и не пришли к ней. Звери какие-то, а не родители! Правда, говорят, братишка прибегал… Галина Ивановна, разрешите, я этот компот и конфеты ей отдам?
— Пожалуйста, Виктор! Может быть, еще что-нибудь надо? Я сделаю.
— Было б хорошо, если бы кто-нибудь из учителей пришел.
— Значит, мне надо пойти в школу?
— Думаю, что не стоит. Вы лучше сходите в райком. — Виктор говорил, заметно нервничая. «Пусть, пусть понервничает! Может быть, чужое горе заставит его хоть на время забыть о своем», — подумала я.
— И скажите им так: нельзя, ни в коем случае нельзя допускать, чтобы человека травили, как волка! Каждый имеет право любить… — Виктор посмотрел на меня и сказал: — Может быть, вам неудобно, может, вы не хотите? Тогда не надо никуда идти. Только прошу передать Кириллову или Степанову: пусть завтра обязательно придут, они мне нужны.
— Ну что ты, Виктор, я пойду. А Кириллов и так завтра к тебе собирается заглянуть.
— Галина Ивановна, а от мамы ничего нет?.. — спросил он тихо.
— Пока — ничего. Но я уверена, что она уже выехала.
— Эх!.. — Виктор горестно махнул рукой и не оборачиваясь пошел в палату.
Я отправилась в райком.
В помещении царила тишина. Не было почему-то обычного для райкома оживления. Мне очень не хотелось идти к секретарю: ведь я не знала ни самой девушки, ни обстоятельств, заставивших ее пойти на такой страшный поступок. Но я дала слово Виктору, и нельзя было идти на попятную.
Женщина, сидевшая в приемной, сказала мне, что первый и второй секретари заняты.
— Я подожду…
— А вы по какому делу?
— По личному.
Ждать пришлось довольно долго, около часа. Но вот раздался короткий звонок, и женщина вошла в кабинет. Немного погодя она вернулась и, кивнув на дверь, сказала мне:
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Ким Федорович Панферов родился в 1923 году в г. Вольске, Саратовской области. В войну учился в военной школе авиамехаников. В 1948 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Учился в Литературном институте имени А. М. Горького, откуда с четвертого курса по направлению ЦК ВЛКСМ уехал в Тувинскую автономную республику, где три года работал в газетах. Затем был сотрудником журнала «Советский моряк», редактором многотиражной газеты «Инженер транспорта», сотрудником газеты «Водный транспорт». Офицер запаса.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.