Земля чужих созвездий - [28]
Ход, прорубленный тремя мачете, расширялся еще двумя рубщиками, сменявшими друг друга. Эту роль поочередно исполняли то немцы, то участники американской экспедиции, исключение сделали лишь для Вивиан и для Симпкинса с Ветцлихом, снисходя к их возрасту. Все прочие несли утомительную вахту.
Так и только так можно было продвигаться по зарослям большой группой. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы с такой затратой сил пройти весь маршрут – но этого и не требовалось. Биологи Йенсен и Бродманн уверяли, что по мере удаления от речной сети лес будет делаться не таким плотным, и не было оснований им не верить.
Работали слаженно, никто не ныл, все делали свое дело как надо, руководства не требовалось. Превратившись в рядового участника экспедиции, Реджинальд испытал облегчение: не надо было думать, а просто рубить, просто идти, следить за обстановкой… Он сознавал, что так он уклоняется от мыслей о будущем, но утешал себя тем, что о будущем и мыслить ни к чему. Пробиться сквозь джунгли – вот ближайшее будущее. А о дальнейшем будем думать в дальнейшем.
Он немного побаивался за Вивиан, но оказалось, что миссис Гатлинг шагает наряду со всеми, тащит рюкзачок, следит за окружающим… На вопросительный взгляд мужа она весело подмигнула: живем!
Ученые ботаники не соврали: после трех-четырех часов такой адской рубки с краткими передышками лес начал редеть… а еще через некоторое время по нему стало возможно двигаться без сабельных атак, просто пробираясь меж деревьев. А еще спустя полчаса группа вышла на небольшую полянку.
По общему согласию решено было сделать большой привал с обедом. Жребий определил кухонную бригаду: попавшие в нее принялись безропотно возиться с костром и провиантом, прочие с наслаждением вытянулись на траве.
Супруги Гатлинг оказались рядом с Йенсеном.
– Что скажете, будущий Брем? – шутливо поддел норвежца Реджинальд. – Есть какие-то результаты наблюдений?
Тот пожал плечами, ничего не сказав. Прошло несколько секунд, Гатлинг уже было подумал, что другого ответа не дождется, как вдруг Йенсен произнес:
– Тихо.
– Что – тихо? – не очень понял Реджинальд.
Биолог неспешно объяснил, что вокруг слишком тихо, до странности. Лес – сложнейшая живая система, где все увязано: растения, животные, микроорганизмы, свет, воздух, вода… ничто не существует одно без другого. Здесь же совсем не чувствуется присутствия животных. Ладно звери – они людей побаиваются, могли и попрятаться. Но птицы?.. Здесь совсем нет птиц, вот вслушайтесь-ка!
Реджинальд вслушался.
– Действительно, странно, – и обратился к Вивиан. Но она уже слушала. И тоже ничего не услышала.
– Как же вы это объясните? – вполголоса спросила она у Йенсена.
Тот вновь помедлил, прежде чем ответить столь же негромко:
– Пока не знаю. Только один факт. Мало. Нужна сумма фактов. Тогда можно строить гипотезы.
«Нудно, но верно», – подумал Реджинальд, улегся и стал смотреть ввысь, зная, что это навевает спокойствие.
Однако на душе было все же как-то беспокойно – совершенно необъяснимо, без всякой логики. Но обмануть себя Гатлинг не мог. Лежал, старался прогнать смутную тревогу и не знал, получается или нет.
Долго ли, коротко ли, подоспел обед из концентратов. Аппетит у всех был зверский, и незатейливое варево пошло на ура, после чего все выразили желание вздремнуть. Но боевое охранение, разумеется, выставили, а тем, кому не повезло в него попасть, решили потом дать дополнительный отдых. Впрочем, добровольно дежурить вызвался Кейруш, с бравадой заявив, что он нисколько не устал; немцы отрядили в караул рослого сумрачного парня по фамилии Фогель. Услышав приказ, он без эмоций сказал: «Jawohl!» – взял свой пистолет-пулемет «МП-28» («машиненпистоле» по-немецки), после чего на пальцах объяснился с Кейрушем, как разграничить секторы наблюдения.
Вивиан с удовольствием пристроилась под сенью дерева на одеяле, пожертвованном мужем, а своим одеялом накрылась – супруг же благородно заявил, что он отдохнет и так, на травке. Под голову миссис примостила рюкзачок, ожидая благодать освежающего сна…
Однако что-то пошло не так. Сон не пошел, зато некстати вспомнился сон другой, с чего все и началось: остров в пламени, готовом, кажется, сжечь самое небо. Вивиан недовольно заворочалась, перевернулась на другой бок, отогнала огненное видение… но вместо него навязалась мысль о здешней тишине, замеченной Йенсеном. Почему же на самом деле так странно тихо?.. А сам-то он, Йенсен, похоже, догадывается, но не захотел о том говорить… Да. И потом…
И потом мысли мягко сплелись, спутались и обратились в странную картину. Пространство перед Вивиан словно сжалось и вытянулось в тоннель, и она побежала по этому тоннелю, а куда – не знала. Но знала, что бежать надо, и она мчалась, мчалась, напрягая все силы и все-таки ускоряясь, где-то находя резерв для бега.
Быстрей! Быстрей! Быстрей!
Она мчалась, и сердце ее болезненно сжималось от предчувствия того, что будет впереди. Что будет? Она не знала. Но почему-то не отпускала мысль о том буйном пожарище, вцепилась, жгла, и ясно было, что это не просто так, этот огонь еще будет, еще сделает свое дело…
Немецкому дворянину Филиппу Ауреолу Теофрасту Бомбасту фон Гогенгейму довелось жить в страшное время, когда безумие захлестнуло мир. Демоны в человеческом обличье блуждали по улицам городов, а на кострах жгли всех без разбора: и настоящих ведьм, и невинных людей. Тем не менее потомок обедневшего рода сумел не только получить прекрасное образование и войти в историю под именем Парацельса, но и оставить после себя удивительный артефакт, пробуждающий честолюбие колдунов даже сейчас, спустя сотни лет после смерти загадочного немца.Таинственный Перстень, ради которого можно пойти на любое преступление… Что подарит он людям, попавшим под его действие? Кем станут они, очнувшись после Церемонии? Кем увидят себя и кем покажутся со стороны? И чем закончатся события, начало которым положил приезд в Уфу человека по имени Бранделиус?
Антон Столетов и Роман Злобин, парочка безбашенных молодых ученых, отыскивают в подвале древний манускрипт, называющийся «Магической скрижалью». Расшифровав его, они выясняют, что можно проникнуть в параллельную реальность, где история пошла совсем другим путем. Правда, для этого им пришлось запустить коллайдер отечественного производства. В результате Антон и Роман оказываются в мрачном средневековом мире, где короли-маги династии Меровингов подчинили себе всю Европу. А в знаменитом Арденнском лесу образовалась Проклятая Земля, населенная всякой нечистью и где полным-полно магических артефактов.
По страницам популярного цикла исторических романов Переса-Реверте шагает со шпагой в руке бесстрашный воин армии испанского короля, а в свободное от сражений время дуэлянт, авантюрист, благородный разбойник и наемный убийца, человек чести Диего Алатристе, которого за его неимоверную храбрость называют капитаном. В романах, продолжающих цикл, он все так же ходит по острию клинка и попадает в опасные ситуации, из которых человек ординарный вряд ли выйдет живым, – встает на пути злодея, задумавшего преступление века, едва не делается жертвой любви к великой актрисе, бороздит просторы Средиземного моря, сражаясь с турками и пиратами, а в Венеции должен совершить непростую миссию в привычной для себя роли наемного убийцы. Автор прославленных интеллектуальных детективов «Фламандская доска», «Клуб Дюма», «Кожа для барабана» в цикле о капитане Алатристе смело ведет игру на поле, где оставили яркий след такие знаменитые мастера авантюрно-исторических романов, как Александр Дюма, Рафаэль Сабатини, Эмилио Сальгари, и нисколько не уступает им.
В книгу литератора, этнографа, фольклориста и историка С. В. Фарфоровского, расстрелянного в 1938 г. «доблестными чекистами», вошли две повести о первобытных людях — «Ладожские охотники» и «Ледниковый человек». В издание также включен цикл «Из дневника этнографа» («В степи», «Чеченские этюды», «Фольклор калмыков»), некоторые собранные Фарфоровским кавказские легенды и очерки «Шахсей-вахсей» и «Таинственные секты».
Творчество писателя и историка Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) обширно и разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как художественные, так и документальные, всегда с большим интересом воспринимались современным читателем, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки.Из богатого наследия писателя в данный сборник включены два романа: «Господин Великий Новгород», в котором описаны трагические события того времени, когда Московская Русь уничтожает экономическое процветание и независимость Новгорода, а также «Державный Плотник», увлекательно рассказывающий о времени Петра Великого.
Пьер Амброзио Курти (годы жизни не установлены) – итальянский писатель, мастер исторического повествования, засвидетельствовавший своими произведениями глубокое знание древней римской жизни.В романе «Под развалинами Помпеи», окончание которого публикуется во втором томе данного издания, живой кистью художника нарисована картина римского общества в самый интересный и поучительный с исторической точки зрения период римской истории – в эпоху «божественного» императора Августа. На страницах романа предстанут перед читателем Цицерон, Гораций, Тибулл, Проперций, Федр, Овидий и другие классики Древнего Рима, а также императоры Август, Тиверий, Калигула, Клавдий и Нерон.
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.
Пьер Алексис Понсон дю Террайль, виконт (1829–1871) — один из самых знаменитых французских писателей второй половины XIX века; автор сенсационных романов, которые выпускались невиданными для тех лет тиражами и были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Наибольшую известность Понсону дю Террайлю принес цикл приключенческих романов о Рокамболе — человеке вне закона, члене преступного тайного общества, возникшего в парижском высшем свете. Оба романа, представленные в данном томе, относятся к другой его серии — «Молодость Генриха IV», на долю которой также выпал немалый успех.