Земля чужих созвездий - [29]
Вивиан вздрогнула и проснулась.
Несколько секунд она лежала, приходя в себя, боясь хоть чем-то выдать только что пережитое… а затем услышала приглушенные сердитые голоса.
Чуть приподняв голову, она увидела, что двое часовых, Фогель и Кейруш, со злыми лицами в чем-то упрекают друг друга – это было видно, но вот слышать Вивиан не услышала ничего, вернее, не разобрала, до спорщиков было шагов двадцать.
«Что случилось? И на каком языке они общаются?..» – подумала она еще спросонья, стряхнула с себя сон окончательно, приподнялась.
Оба горе-наблюдателя, заметив, что американская миллионерша проснулась и глазеет, дружно заткнулись. Но лица у них все еще были злые.
Вивиан это немного задело. Она решительно встала, зашагала к часовым.
– Мсье Кейруш, – строгим тоном произнесла она по-французски, – что здесь происходит? Вы ссоритесь?
– Да нет, мадам, – с ужасным акцентом пробурчал португалец. – Пустяки. Это вон, – он кивнул на немца, – бестолковый! Я ему говорю-говорю, ни черта не понимает. Простите.
Фогель молчал, но смотрел на португальца с сумрачной враждебностью. Вивиан уловила, что не все так просто здесь, и решила докопаться до сути.
– Нет, это вы простите…
Ужасный вопль рванул пространство так, что мужчины подпрыгнули, схватясь за оружие, а Вивиан, наоборот, присела с перепугу. Кейруш крикнул что-то, а немец без слов бросился вперед.
Вивиан резко развернулась. Все, обалделые со сна, вскакивали, в чьих-то руках лязгнул затвор винтовки. А трое негров – те уже вскочили. Двое стояли на коленях, скованные ужасом, третий несся прочь отсюда со страшной скоростью. И орал. Он-то и орал на всю округу:
– А-а-а! А-а-а-а!.. – И еще что-то дикое и отчаянное.
А Фогель, мчась вслед, орал тоже:
– Halt! Ih werde schiessen! – И, вскинув автомат, саданул вверх дуплетом.
Здесь уже завопили прочие немцы – должно быть, что-то вроде: не стреляй, дурак! Не стреляй, осел ты эдакий!..
Поздно! Фогель вдруг оборвал бег, вскинул «машиненпистоле», прицелился – и короткой очередью сразил бегущего.
Тот с разбегу полетел в заросли, с треском ломая их.
Еще через миг орали уже все, точно помрачение затмило мозги. Потом никто не смог толком вспомнить эти секунды – или минуты?.. – сколько прошло, прежде чем как-то пришли в себя, шут его знает.
– …Зачем?! Зачем вы это сделали?.. – в горячке надрывался по-английски Гатлинг, а за ним по-немецки драл горло Бродманн. Стрелок отвечал зло, отрывисто, точно лаял, Бродманн взялся ругаться с ним уже сам, но тут его самого угрюмо облаял Ветцлих, и молодой биолог запнулся и притих.
Реджинальд понял, что лучше обратиться к пожилому – через того же Бродманна, естественно.
– Ханс, переведите, пожалуйста… – И сказал, что он хотел бы знать, как все произошло.
Ветцлих смотрел недружелюбно – вообще, Реджинальд чувствовал подспудную антипатию к этому типу, – но все же стал нехотя расспрашивать стрелка.
Фогель принялся рассказывать. По его словам, они с Кейрушем вели наблюдение, все было спокойно. Потом попытались объясниться, получилось плохо, горячий португалец вспылил… тут проснулась миссис Гатлинг, встала…
– Дальше, дальше! – нетерпеливо прервал Симпкинс.
А дальше было то, что один туземец вскочил, как подброшенный, завопил, вскочили и двое других, но от вопля первого их скрючило в смертельном страхе…
– Стоп, – вновь перебил Симпкинс. – Он просто орал или там слова какие-то были? Эмиль?
Ванденберг пожал плечами:
– Вроде были. Да я не разобрал…
– Ну так разбери! – воинственно напыжился Симпкинс.
Он был настроен решительно.
Подступили к полуживым от страха неграм. Оказалось, что уцелели Поль и Пьер, а пал смертью труса Марк. Ага… Белые переглянулись. Неприятно.
Но что делать! Взялись допрашивать Пьера с Полем, что оказалось делом непростым, так как оба пребывали в шоке. Поль из него так и не вышел, а вот Пьера худо-бедно удалось расшевелить, но и от него узнали немногое.
По его словам, Марк орал: «Идет! ОН идет! Страх! Страх! Скорей!..» – из чего и Пьер и, видимо, Поль осознали, что дело плохо. ОН идет, и спасения от НЕГО нет.
– Кто он?! – выходил из себя Симпкинс. – Пусть скажут, болваны, дьявол их возьми!..
Но ни Пьер, ни тем более Поль так и не смогли ничего внятно объяснить. Второй лишь трясся, бессмысленно вылупив глаза, а первый сказал, что не знает, но, наверное, какой-то особенно мощный демон. Зато Пьер совершенно уверенно мог сказать, где ОН обитает – и ткнул пальцем именно в ту сторону, куда двигалась экспедиция. Так, дескать, орал покойный Марк.
Вивиан слушала все это, сравнивала со своим сном, с тоннелем, ведущим неведомо куда, с дурным предчувствием, со стихией огня… и сознавала, что не может связать это воедино, но все это плюс страхи негров, плюс таинственный ОН – все это, конечно, как-то связано между собой.
От нее не укрылось, как немцы переглядываются, кратко перебрасываются неясными словами. Похоже было на то, что они не очень-то удивлены произошедшим и лишь досадуют на дурака Фогеля, лишившего их возможности расспросить негра.
В общем, вся эта возня, включая допрос Пьера, длилась около четверти часа, по истечении чего Реджинальд поморщился и сказал:
Немецкому дворянину Филиппу Ауреолу Теофрасту Бомбасту фон Гогенгейму довелось жить в страшное время, когда безумие захлестнуло мир. Демоны в человеческом обличье блуждали по улицам городов, а на кострах жгли всех без разбора: и настоящих ведьм, и невинных людей. Тем не менее потомок обедневшего рода сумел не только получить прекрасное образование и войти в историю под именем Парацельса, но и оставить после себя удивительный артефакт, пробуждающий честолюбие колдунов даже сейчас, спустя сотни лет после смерти загадочного немца.Таинственный Перстень, ради которого можно пойти на любое преступление… Что подарит он людям, попавшим под его действие? Кем станут они, очнувшись после Церемонии? Кем увидят себя и кем покажутся со стороны? И чем закончатся события, начало которым положил приезд в Уфу человека по имени Бранделиус?
Антон Столетов и Роман Злобин, парочка безбашенных молодых ученых, отыскивают в подвале древний манускрипт, называющийся «Магической скрижалью». Расшифровав его, они выясняют, что можно проникнуть в параллельную реальность, где история пошла совсем другим путем. Правда, для этого им пришлось запустить коллайдер отечественного производства. В результате Антон и Роман оказываются в мрачном средневековом мире, где короли-маги династии Меровингов подчинили себе всю Европу. А в знаменитом Арденнском лесу образовалась Проклятая Земля, населенная всякой нечистью и где полным-полно магических артефактов.
По страницам популярного цикла исторических романов Переса-Реверте шагает со шпагой в руке бесстрашный воин армии испанского короля, а в свободное от сражений время дуэлянт, авантюрист, благородный разбойник и наемный убийца, человек чести Диего Алатристе, которого за его неимоверную храбрость называют капитаном. В романах, продолжающих цикл, он все так же ходит по острию клинка и попадает в опасные ситуации, из которых человек ординарный вряд ли выйдет живым, – встает на пути злодея, задумавшего преступление века, едва не делается жертвой любви к великой актрисе, бороздит просторы Средиземного моря, сражаясь с турками и пиратами, а в Венеции должен совершить непростую миссию в привычной для себя роли наемного убийцы. Автор прославленных интеллектуальных детективов «Фламандская доска», «Клуб Дюма», «Кожа для барабана» в цикле о капитане Алатристе смело ведет игру на поле, где оставили яркий след такие знаменитые мастера авантюрно-исторических романов, как Александр Дюма, Рафаэль Сабатини, Эмилио Сальгари, и нисколько не уступает им.
В книгу литератора, этнографа, фольклориста и историка С. В. Фарфоровского, расстрелянного в 1938 г. «доблестными чекистами», вошли две повести о первобытных людях — «Ладожские охотники» и «Ледниковый человек». В издание также включен цикл «Из дневника этнографа» («В степи», «Чеченские этюды», «Фольклор калмыков»), некоторые собранные Фарфоровским кавказские легенды и очерки «Шахсей-вахсей» и «Таинственные секты».
Творчество писателя и историка Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) обширно и разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как художественные, так и документальные, всегда с большим интересом воспринимались современным читателем, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки.Из богатого наследия писателя в данный сборник включены два романа: «Господин Великий Новгород», в котором описаны трагические события того времени, когда Московская Русь уничтожает экономическое процветание и независимость Новгорода, а также «Державный Плотник», увлекательно рассказывающий о времени Петра Великого.
Пьер Амброзио Курти (годы жизни не установлены) – итальянский писатель, мастер исторического повествования, засвидетельствовавший своими произведениями глубокое знание древней римской жизни.В романе «Под развалинами Помпеи», окончание которого публикуется во втором томе данного издания, живой кистью художника нарисована картина римского общества в самый интересный и поучительный с исторической точки зрения период римской истории – в эпоху «божественного» императора Августа. На страницах романа предстанут перед читателем Цицерон, Гораций, Тибулл, Проперций, Федр, Овидий и другие классики Древнего Рима, а также императоры Август, Тиверий, Калигула, Клавдий и Нерон.
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.
Пьер Алексис Понсон дю Террайль, виконт (1829–1871) — один из самых знаменитых французских писателей второй половины XIX века; автор сенсационных романов, которые выпускались невиданными для тех лет тиражами и были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Наибольшую известность Понсону дю Террайлю принес цикл приключенческих романов о Рокамболе — человеке вне закона, члене преступного тайного общества, возникшего в парижском высшем свете. Оба романа, представленные в данном томе, относятся к другой его серии — «Молодость Генриха IV», на долю которой также выпал немалый успех.