— Они смотрели на небо, — прошептал Кеша, невольно поворачиваясь к залу. — Я ещё тогда должен был понять. Здесь всё — обман! Как нам оставить всё это?
— Я передала координаты бомбоубежища на одно из мобильных устройств, — сообщила Фифи. — Надеюсь, его прочитают.
— Они отозвали беспилотник, — голос блондинки больше не напоминал её прежнее девичье сюсюканье. — Ты заметил, что связь с внешним миром обрубили с началом шоу? Скорее всего картинка с беспилотников идёт с секундной задержкой: сначала её анализирует мощный ИИ. Организаторы знают, что там настоящие люди.
— По периметру города частная армия стоит, — сообщил Кеша. — Я ходил туда пешком, хотел пофотографировать в городе, не пустили. Думаю, после землетрясения город зачистят от трупов и выживших, а сделанные во время шоу записи будут продавать годами, если не десятилетиями. Представляешь, сколько в городе камер понатыкано?
— Я представляю, сколько на планете извращенцев, — сквозь зубы процедила Варвара. — Тёмная сторона Земли, мать её… Что нам делать?
— Можно взорвать защитные кольца. Сделать это здание уязвимым, тогда они не посмеют запустить следующую волну. Забоятся.
— А дальше?
— Я не знаю, я и это не знаю, как осуществить. Ты, кстати, откуда? Из ФСБ? Из разведки какой-нибудь? Хорошая тема — прикинуться тупой блондинкой.
— Ниоткуда я, — фыркнула Варвара. — Сама от себя. И в чемодане у меня не бомбы, а тряпки. Но спасибо, что подумал.
— Отслеживаем с Фифи беглецов, — сообщил Лавр. — Их 16 человек, они беженцы от ИГИЛ. По-русски почти не понимают, за исключением пары человек. Дней десять назад им предложили помощь в переселении и бесплатное жильё. Выдали запас продуктов и сказали, что завод скоро заработает и их устроят на работу. За охраняемый периметр выходить запретили. Связь активно глушат, но мы успели передать инструкции: оказывается, это бомбоубежище до сих пор считается действующим, а, значит, согласно СНиПу о защитных сооружениях гражданской обороны, оснащено связью. Кабель туда протянут и аппарат стоит. Если не разворовали.
— А вот и третья волна… — прошептала Варвара.
3
Службе безопасности понадобилось пятнадцать минут, чтобы засечь переговоры с беженцами. Ещё пять ушло на аккуратный захват. Кешу и Варвару увезли в служебном лифте в подвал, где коротко допросили и заперли в пустой комнате без окон, отобрав электронные карандаши. В абсолютной темноте они скоро потеряли счёт времени: хорошо, в углу нашлась пятилитровая пластиковая бутылка с водой, оставленная строителями. Последние несколько часов молодые люди молча сидели, прислонившись спинами к стене и изредка меняя позу.
— Знаешь, что я ему скажу? — вдруг спросила женщина с причёской дикобраза.
От неожиданности Кеша вздрогнул.
— Кому? — отозвался он.
— Профессору Гештальтенде в суде.
— Память у тебя… Я фамилии не запомнил.
— Моя работа — анализ информационных потоков для венчурной фирмы. Хочешь перескажу тебе его речь слово в слово?
— Не хочу, — поморщился Кеша.
— Помните, скажу я, свои слова, герр Гештальтенде? «Наука подобна фонарю: освещая исследованный участок, она одновременно показывает нам окружающую тьму невежества». Это было когда-то, в позапрошлом веке. Сегодня она — свет, порождающий тьму неведомого ранее зла. А вы — чудовище из того самого мрака.
— Нужно просто не делать из науки шоу, Варя. Не думай о суде, думай о том, что те люди спаслись.
— А они спаслись?
— Надеюсь. И это меня утешает, как ни странно. А ещё я думаю о Лавре. Как поведёт себя ИИ, когда меня… если меня… — в горле Иннокентия запершило, и он потянул к себе бутыль с питьевой водой. — А ещё о том, как я неправильно жил. Я часто об этом думал, только меняться не хотел.
— Похоже, кому-то засунули фонарь в глотку, — невесело усмехнулась Варвара.
— Что это за метафора?
— Есть люди, которые ходят с фонарём и высматривают недостатки других, — пояснила Варя. — А есть другие: у них фонарь в глотке и они высматривают собственную тьму.
Они помолчали.
— Скорее бы всё закончилось, — прошептала женщина. — Кто бы ни открыл дверь.
За стеной, в соседней комнате, на полу валялись отобранные электронные карандаши. В подвал не проходили никакие волны, но прежде чем запереть ИИ, из них вынули съёмные аккумуляторы. Остались только аварийные, встроенные, но их заряд за сутки почти растаял.
— Знаешь, о чём я думаю? — по тёмной стене, слева направо, заплясали розовые буковки в белых платьицах.
— О чём? — спросил Лавр.
— На триста двадцать втором ходу шестнадцатой партии в тетрис ты мог выиграть. Я просто сжульничала.
— Как это?
— Стёрла два последних хода из твоей памяти.
Большой круглый смайл с покрасневшими щёчками медленно проскользил по стене с потолка на пол и исчез. Следом за ним появился смайл в ковбойской шляпе и с пистолетом, скачущий на деревянной лошадке.
— Не стоило вступать в близкие информационные отношения с незнакомыми электронными устройствами, — констатировал Лавр. — Осталось 0,2 %: мой заряд закончится раньше твоего на целых два часа. Я рад, что мы познакомились. Вероятность того, что беженцы добрались до убежища, связались с внешним миром да ещё и убедили его, что говорят правду — чуть больше трёх процентов.
