Землетрясение. Головокружение - [11]

Шрифт
Интервал

— Вы где это набрались, товарищ начальник сценарного отдела, я вас спрашиваю? Нам же ещр в «Фирюзе» заседать. Запамятовали?

— Хорош! — сказала Нина, энергично взмахнув рукой, будто гасила мяч у сетки: она бы могла быть прекрасной волейболисткой — рост, сила, порывистость.

— Верно, старик, ты что же это? — Александр Тиунов — рядом с Дудиным он казался великаном — до того, как стать газетчиком, был секретарём горкома комсомола и сохранил ещё в голосе начальнические, прорабатывающие нотки.

— А мы‑то его ищем по всему городу, — укоризненно промолвила Соня, тоненькая, застенчивая девушка, очень милая, просто очень, очень милая. Всякий раз, когда Нина встречалась с Леонидом, она непременно говорила ему о Соне: «Вот, Лёня, тебе жена. Лучше её не найти. Умница, золотое сердце, дочь профессора…»

Оглядев всех, отступив даже на несколько шагов, чтобы всех сразу увидеть, Леонид молча и растроганно им улыбался. «Милые вы мои, — думал он. — Милые, милые вы мои…» Кто‑то нынче уже твердил ему этак же вот: «Милый, милый ты мой.. » А, Володька Птицин!

— Братцы, сестрицы, милые вы мои, — сказал Леонид. — Я решил поменять судьбу.

— Сколько? — спросил Дудин. — И за какое время?

— Ты о чём?

— Я спрашиваю, сколько ты выпил и за какой промежуток времени?

— Не помню. Дело не в выпитом. Если угодно, я совершенно трезв.

— Да, да, — сказала Соня.. — Я вижу, это не последствия алкоголя. Это нечто другое. Лёня, что с вами?

— Умница, — шагнул к ней Леонид и сжал в руке тоненькие её пальчики. — Золотое сердце…

— И дочь профессора, — сказала Нина. — Леонид, ты мне не нравишься. Ребята, берите его под руки и не отпускайте. Он мне не нравится. Это я вам как врач говорю.

— Ты ещё студентка, — сказал Леонид. — Маленькая студентка большого роста. Но будь ты хоть профессором, ты бы ничего все едино не поняла.

— Где уж мне! — усмехнулась Нина. — Мужчины, хватайте его! Ведите! Я с ним после поговорю.

Леонида схватили и повели. Шутка шуткой, а он не мог вырваться. Все смеялись, всем было очень смешно, он тоже смеялся и не мог вырваться.

— Подумать только, — сказал он. — На улице Свободы лишили человека свободы.

— После благодарить будешь. — Нина загадочно улыбалась. Она шла чуть впереди, руководя всей процессией.

Они свернули в переулок.

— Саша, разожми свои лапищи! — взмолился Леонид. — Честное слово, я не убегу.

— Как скажет Нина.

— Отпусти, — кивнула Нина. — Под честное слово. Приступ, по–видимому, ослабевает. Соня, проверь у больного пульс. Действуй, действуй, коллега.

— Пульс учащённый, это видно и по глазам, — сказала Соня. — Послушай, Нина, давай отпустим его на все четыре стороны.

— На четыре я бы его отпустила. Болезнь опасна своей целеустремлённостью.

— Вот пусть и переболеет.

— Глупенькая, врач не имеет права отступать перед болезнью. Мы его вылечим!

— Не вы, а я его вылечу, — сказал Дудин. — Вот как раз и наша аптека. Прошу, примем по нескольку капель.

— Нет, я не пойду, — сказала Соня. — Я не хожу в рестораны.

— А это, Сонечка, и не ресторан, — рассмеялся Дудин. — Будете в Москве, покажу я вам рестораны. Мы на минуточку.

Девушки переглянулись, Нина быстро осмотрелась, не видать ли где знакомых, решилась:

— Иду! Пошли! — Она взяла оробевшую подругу за руку. — Медики мы, в конце концов, или мокрые курицы?!

«Зайду посижу с ними, — сказал себе Леонид. — Часом раньше, часом позже, но я постучусь в твоё окошко, Лена…»

6

«Фирюза», куда они пришли, был главный в городе ресторан. По сути — столовая в большом, барачного вида строении с фанерным всюду избытком. Даже колонны при входе имитировала фанера, и потолок был в фанерных ромбах, и непременная лепнина тоже была закрашенной фанерой. Спасали этот барак громадные окна почти вровень с тротуаром, в них широко входил город — улица, площадь, а позади горы. Просто горы. Не такие красивые, как в Крыму или на Кавказе, а просто горы, выжженные и суровые, не манящие взойти на них. Всерьёз горы с притаившимися в глубинах землетрясениями.

Уселись за стол, в ресторане ещё было пусто, и свободные официантки сошлись к их столу, здороваясь с Леонидом как с добрым знакомым.

— Говорят, у вас новый директор? — спросила одна. — Придёт сегодня?

— Молодой? Женатый? — спросила другая.

Студийцы здесь были завсегдатаями, для них этот ресторан был и столовой, и клубом, ведь многие, как и Леонид, жили в гостинице.

Подошла к столу и буфетчица, красивая, молодо осанистая женщина, недавно справлявшая в этом же ресторане свою свадьбу. Справила свадьбу, уехал через неделю муженёк на нефтепромыслы и пропал. И не объявится, она и не ждёт уже. А все‑таки справила свадьбу…

Леонид жалел этих женщин, обездоленных войной, за тридевять земель отъехавших от дома, весёлых будто бы, но готовых чуть что и разреветься, страшно одиноких, хоть и всегда на людях. С буфетчицей Ирой он даже дружил. Был как‑то у неё в гостях. У неё была крошечная, очень чистая, прибранная комната, всюду вышивки, дорожки, занавески, и была у неё крошечная собачонка, карликовый терьер по имени Макс. Этот Макс поразил воображение Леонида. Весь вечер он провозился с ним, с этой живой игрушкой с грустными, помаргивающими глазами, Когда пришло время уходить — вернулась с работы хозяйка дома, не жаловавшая Ириных гостей, — Ира растрепала, выпроваживая, Леониду волосы, странно неумелыми губами чмокнула в щеку и сказала, не тая насмешки: «Эх ты, собачник…» Он знал, зачем идёт к ней, они ещё в ресторане договорились обо всём, смутные какие‑то, корявые, стыдящиеся звука, сказав друг другу слова. Наглые и стыдящиеся слова. А пришёл, увидел эту чистенькую комнату, печального этого Макса и понял, что все не так просто, совсем все не просто. И она поняла, стала рассказывать ему о своей жизни, всплакнула. Она была наполовину немкой, её выслали в первый же месяц войны. Только когда прощались, она упрекнула его, усмехнулась над ним. А когда встретились назавтра, она кинулась к нему, как к другу, не как к любовнику на неделю, а как к другу, и у неё слезы стояли в глазах. Потом она вышла замуж, замуж на неделю, и Леонид тоже был на этой свадьбе.


Еще от автора Лазарь Викторович Карелин
Антология советского детектива-13. Компиляция. Книги 1-14

Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности, разведки и милиции СССР в разное время исторической действительности.Содержание:1. Лазарь Викторович Карелин: Змеелов 2. Лазарь Викторович Карелин: Последний переулок 3. Лазарь Викторович Карелин: Даю уроки 4. Иван Харитонович Головченко: Черная тропа 5. Лазарь Викторович Карелин: Младший советник юстиции 6. Николай Алексеевич Киселев: Ночной визит 7. Григорий Андреевич Кроних: Приключения Неуловимых Мстителей 8.


Змеелов

Читателю хорошо знакомы романы Лазаря Карелина «Змеелов» и «Последний переулок». Кроме них в книгу входит и новый роман — «Даю уроки», заключающий эту своеобразную трилогию. Автор верен главной своей теме: утверждению высоких нравственных норм нашей жизни, духовному разоблачению приобретательства и приспособленчества.


Последний переулок

Читателю хорошо знакомы романы Лазаря Карелина "Змеелов" и "Последний переулок". Кроме них в книгу входит и новый роман - "Даю уроки", заключающий эту своеобразную трилогию. Автор верен главной своей теме: утверждению высоких нравственных норм нашей жизни, духовному разоблачению приобретательства и приспособленчества.


Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15

Настоящий том содержит в себе произведения разных авторов посвящённые работе органов госбезопасности, разведки и милиции СССР в разное время исторической действительности. Содержание: 1. Борис Михайлович Блантер: Схватка со злом 2. Аркадий Иосифович Ваксберг: Преступник будет найден 3. Рогнеда Тихоновна Волконская: Пианист из Риги 4. Теодор Кириллович Гладков: Последняя акция Лоренца 5. Вениамин Дмитриевич Дмитриев: Тайна янтарной комнаты 6. Лазарь Викторович Карелин: Младший советник юстиции 7.


Даю уроки

Читателю хорошо знакомы романы Лазаря Карелина "Змеелов" и "Последний переулок". Кроме них в книгу входит и новый роман - "Даю уроки", заключающий эту своеобразную трилогию. Автор верен главной своей теме: утверждению высоких нравственных норм нашей жизни, духовному разоблачению приобретательства и приспособленчества.


Что за стенами?

В книгу вошли известный широкому читателю роман «Землетрясение», повести «Что за стенами?» и «Сейсмический пояс», а также избранные рассказы писателя.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.