Земледельцы - [140]
Постепенно я стал выделять вопрос, с которым он, прерывая свои сообщения, все чаще обращался к встречным, особенно к женщинам средних лет: можно ли полоть буряк, не завязнет ли тяпка.
— Здравствуй, Ольго. Дощик был хорош? Теперь просо пятьдесят центнеров даст. Буряк-то сапать можно?
В продолжение этой прогулки он ни разу не оглянулся назад и по сторонам.
Чем дальше от конторы, тем меньше внимания он обращал на мужчин. Здоровался, правда, отчетливо, строго, но голову поднимал только чуть-чуть. С женщинами же заговаривал первый, говорил без всякой воркотни и той сокрушительной повелительности, которая гремнула в его голосе недавно на крыльце.
Наконец — припекало солнце, да и времени прошло часа полтора — одна сказала, что тяпка, пожалуй, ужо не завязнет. Он еще и с ней постоял после того немного, и даже сказал, что сию минуту-таки пойдет завтракать, а там и вздремнет, и он-таки вернулся, но — к конторе. Там я потерял его из виду.
На крыльце, уже без него, шел разговор об озимых в связи с дождем. Зима была бесснежная, и они погибли почти во всех колхозах района — вымерзли. Весной пришлось пересеивать яровыми.
— А старый рискнул, забороновал. Никто кругом не хотел: боялись. А оно как? У других вода сверху, ударил мороз, образовался лед. А у нас же после бороньбы она ушла вниз. Нет ее сверху, и корки никакой. Пшеница выстояла, — объяснял мне один колхозник.
— Теперь пойдет, — добавляли другие.
— С хлебом будем.
— Будем. Старый рискнул….
По радио передавали производственную гимнастику. Вдруг в репродукторе что-то щелкнуло.
— Внимание, — раздалось оттуда. — У микрофона товарищ Посмитный.
— Давай, — послышался оттуда его глуховатый недовольный голос. — К бригадирам обращаюсь: почему людей в поле не везете? Тяпка уже не вязнет — почему не везете? Немедленно найти шофера автобуса. Он, наверно, спит: рад, что дождь. Какой там дождь? Людей надо везти, а не спать. К бригадирам обращаюсь! Буряк надо полоть, это наши гроши.
Наступила пауза, слышалось, как он сердито дышит.
— А я вчера про гречку сказал: «Досеять!»
И еще с четверть часа весь колхоз слушал про гречку, про то, как провел утро, кого встретил, с кем разговаривал.
К Посмитному в тот раз у меня было конкретное дело. Газете требовалась статья за его подписью. Одна молодая колхозница из Харьковской области прислала письмо, в котором жаловалась на председателя: тот не пускал ее на учебу в медицинский институт. По этому вопросу и должен был высказаться Макар Анисимович.
— Из Киева или Москвы? — спросил он, когда я представился ему возле конторы.
— Из Москвы.
— Ну да. А что ты хотел?
— Да вот письмо одна девушка написала. — Я вынул конверт.
— Пошли к тебе. В гостиницу.
В комнате стояло шесть кроватей и в проходах между ними — три стула. На спинках стульев висели пиджаки и рубашки постояльцев.
— Где твоя? — спросил он.
Я показал свою кровать. Он сел на нее и приготовился слушать.
— «Дорогая редакция! — начал я читать. — Уже восемь лет я работаю в колхозе имени Свердлова. Как только закончила семилетку, пошла в поле. Потом послали дояркой. Закончила десять классов без отрыва от производства…»
Макар Анисимович одобрительно кивал.
— «Из школы приходила в полночь, а на рассвете — уже на ферму. Но я все-таки училась, окончила среднюю школу, получила аттестат зрелости».
— Так. На ферме, так. И что они только думают, те конструкторы, за механизацию? Ты напиши: мы карусель делаем.
— «Теперь хочу учиться дальше, — продолжал я читать, — и стать медиком. А председатель не отпускает. Он говорит: «Надо в колхозе работать». Потом говорит: «Вот если б на агронома или зоотехника, может, отпустил бы тебя, а медики у нас есть». Так неужели я не могу сама выбирать профессию? И что делать, если мне нравится медицина, я ее люблю и мечтаю стать врачом?»
— Не хочет, значит, — сказал Макар Анисимович, когда я закончил.
— Чего, Макар Анисимович?
— В колхозе работать не хочет.
Он надавил на кровать слева от себя, потом справа, словно проверял исправность пружинного матраца. Попробовал никелированную шишку: туго ли навинчена.
— Не так, Макар Анисимович. Немножко не так, — сказал я. — Она все понимает. Я понимаю, пишет, что колхозу нужны работники, и тружусь честно, но ведь и образованные люди нужны стране.
— Никто не хочет. А мы работали. Все работали. Отвернул одеяло, мельком взглянул на простыню.
— Постель поменяли, когда вселялся?
— Спасибо, поменяли. Так что мы ему скажем, тому председателю?
— Все работали. На солнце не смотрели. Ну, я пошел. Я долго с тобой не могу. У меня диабет. А что ты хотел?
— Да вот девушка… Надо бы ваш ответ тому председателю. Чтоб отпускал молодых учиться. Вы ж отпускаете.
— Ты будь тут, — сказал он, помолчав. — Я к тебе приходить буду.
Аккуратно, без стука, прикрыл за собою дверь. Слышно было, как прошаркал по коридору к выходу.
Я решил, что с час времени у меня все-таки есть, и отправился в контору. Там кое-что узнал для будущей его статьи — как-то еще удастся о ней договориться… В колхозе насчитывалось 200 человек, которые, кроме школы, закончили какое-нибудь училище, техникум или институт. В предыдущем году в вечерней школе занимались 72 человека, с 1 сентября будет 140. Оказалось, что партийная организация постановила: каждый член партии не старше 35 лет должен, если еще не имеет, получить среднее образование. По радио кто-то объявлял: «Товарищи родители! Не забывайте, учебный год осенью начинается и в музыкальной школе. Кто хочет, может учить своих детей на фортепиано».
В фантастическом романе «Кратер Эршота» вы прочитаете об удивительных приключениях геологической поисковой партии 14-бис, таинственно пропавшей без вести в нехоженых горных дебрях Якутского севера. Вместе с героями повести, отважным Петей Одинцовым и его друзьями, вы отправитесь в опасный путь, завершившийся необыкновенными встречами и открытиями. Вместе с ними вы полюбите суровую красоту горной Якутии и узнаете много нового об этом прекрасном крае. Автор книги — писатель Вячеслав Иванович Пальман — многие годы работал агрономом в совхозах полярного Севера.
Роман включает в себя три повести («Восточный кордон», «Там, за рекой», «Песни черного дрозда»), продолжающие одна другую и рассказывающие о борьбе с браконьерами в горных лесах, о природе и животных Кавказского заповедника.
Почему автор так назвал свое произведение? Мы не узнаем никогда, ибо В.И.Пальман ушел из жизни в 1995 году, так и не увидев опубликованным свой главный творческий труд. Но хотел увидеть, и был согласен на публикацию хотя бы отдельных глав в различных московских изданиях и в Магадане. Но жизнь, и не только жизнь, распорядилась иначе… «Кольцо Сатаны» состоит из двух частей: первая «За горами, за долами» повествует о колымских лагерях 30-40-х годов, вторая — «Гонимые» рассказывает о жизни автора на Колыме после освобождения, и опять же о лагерях.
Переписка двух известных писателей Сергея Есина и Семена Резника началась в 2011 году и оборвалась внезапной смертью Сергея Есина в декабре 2017-го. Сергей Николаевич Есин, профессор и многолетний ректор Литературного института им. А. М. Горького, прозаик и литературовед, автор романов «Имитатор», «Гладиатор», «Марбург», «Маркиз», «Твербуль» и многих других художественных произведений, а также знаменитых «Дневников», издававшихся много лет отдельными томами-ежегодниками. Семен Ефимович Резник, писатель и историк, редактор серии ЖЗЛ, а после иммиграции в США — редактор и литературный сотрудник «Голоса Америки» и журнала «Америка», автор более двадцати книг.
Судьба зубров, самых крупных зверей на континенте Европы, очень трагична. Эти могучие быки появились на Земле миллионы лет назад. Современники саблезубых тигров, мамонтов и пещерных медведей, они оказались пластичнее этих вымерших зверей, перенесли тысячелетние оледенения на западе Европы и на Восточно-Европейской равнине. Еще десять веков назад бесчисленные стада их паслись на просторе от верхней Волги до Кавказа, в бассейнах Вислы, Дуная и Рейна.Перемены, связанные с деятельностью людей, вырубка лесов ограничивали среду обитания зубров.
Открытие может натолкнуться на сопротивление церкви. Такова ситуация в фантастическом романе Вячеслава Пальмана «Два шага маятника». И хотя действие происходит в вымышленной стране, оно подсказано реальной жизнью. Героям романа удалось добиться продления человеческой жизни. Они чуть было не погибли: лабораторию «отступников веры» разгромили религиозные фанатики. Но в изгнании они будут продолжать работать, чтобы дать людям величайшее счастье - долголетие.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.