Зелёный ужас - [36]

— В финансовом мире возможно все, — улыбнувшись, ответил ему инспектор. — У меня нет оснований утверждать, что синдикат доктора Гардинга противозаконен. Я не имел возможности даже ознакомиться с его уставом. Быть может, вы могли бы мне ПОМОЧЬ?

— Я не знаю его, — ответил Уайт. — В списке торговых предприятий он не значится и, по‑видимому, является личным предприятием Гардинга.

— По производству «зелёной пыли», не так ли? — вставил инспектор, заставив и без того бледного директора побледнеть еще сильнее.

— «зелёная пыль»? — повторил Уайт. — Что это такое?

— Вы не знаете, что это такое, потому что вы боялись спросить объяснение. Вы не знаете ничего, потому что вы подозреваете что‑то дурное. И прошу вас не перебивать меня, — потребовал Нортон. — Вам померещилось, что вы сможете заработать много денег, и это увлекло вас. Не было за последние гады ни одного мошеннического или фантастического плана, сулившего большие барыши, в который бы вы не сунулись со своими деньгами.

— Клянусь вам… — начал было Уайт.

— Это излишне. Пока что ваши клятвы не нужны. Существует всего лишь одно место, где требуется приносить клятву, — это суд. Но одно я вам скажу: и вы, и мы пока что блуждаем в неизвестности. Но есть один человек который может разрешить эту загадку. И этот человек — Белл.

— Белл!

— Вы ведь имели возможность познакомиться с ним? Быть может, «зелёная пыль» окажется безобидной вещью и дело ограничится тем, что вы потеряете ваши деньги. Для вас это было бы наилучшим выходом. А в худшем случае вас ждет насильственная смерть.

Уайт в своем кресле откинулся назад, и что‑то заклокотало в его горле.

— Мои сведения пока что очень расплывчаты, но и по ним я могу судить о том, что дело нешуточное.

Он взял со стола свою шляпу и направился к дверям.

— Не знаю, что сказать вам: до свидания или прощайте, — иронично бросил инспектор.

— Я думаю, «прощайте» несколько вышло из моды, — попытался поддержать шуткой свое мужество Уайт.

17

Олива лежала на кровати, Гардинг сидел рядом. В его холодных голубых глазах таился смех.

— Вы очень забавно выглядите, — сказал он, обращаясь к ней.

Олива отвернула лицо в сторону. Это было единственное, что она могла сделать, потому что руки и ноги её были привязаны к кровати. Рядом с ней на подушке лежал мокрый платок, предназначенный для того, чтобы заткнуть ей рот, если она вздумает закричать.

— В глупом вы положении, — заметил Гардинг, жуя кончик сигары, — Бриджерс выпустил вас на волю? Славный парень этот Бриджерс. Что он вам успел рассказать?

Она взглянула на врезавшиеся в руки ремни и сказала:

— Вы ведете себя по‑рыцарски.

— Не сердитесь, дорогая. Завтра мы будем повенчаны.

— Никогда, — с отвращением бросила она своему мучителю. — Вы никогда не сможете заставить меня выйти за вас замуж против моей воли. Мы в…

— В свободной стране? Совершенно верно, — перебил он её. — Но даже в свободных странах порой происходят странные вещи. И на вопрос пастора вы ответите «да».

— Нет, я скажу пастору «нет».

— Вы скажете «да», — улыбнулся он. — Я надеюсь, что вы образумитесь и мне не придется доказывать вам, что существуют на свете вещи более ужасные, чем венчание со мной.

— Ничего ужаснее быть не может, — холодно возразила Олива.

— Ошибаетесь, — по‑прежнему спокойно сказал Гардинг. — Я вам уже говорил, при каких условиях совершится наш брак. Напоминаю, что дело может обойтись без венчания, но тогда случатся вещи похуже. — В его словах было столько многозначительности, что Олива почувствовала, как мороз пробежал по её коже.

В течение пяти минут доктор молчал. Он курил сигару и, похоже, погрузился в свои мысли. Казалось, что предстоящая помолвка занимала его в очень малой степени.

— Я думаю, — наконец заговорил он, — вы никогда не интересовались вопросом, как приводятся в исполнение смертные приговоры. Широким кругам публики неизвестно, что заключенным перед казнью дают определенный препарат, именуемый бромоцином. Вас интересует этот вопрос?

Олива ничего не ответила, а доктор рассмеялся и продолжил:

— А между тем вам следовало бы заинтересоваться этим. Бромоцин обладает весьма своеобразным действием: он притупляет восприятие пациента и приводит его в состояние полной усталости. Пациент становится равнодушным ко всему или, вернее, производит такое впечатление. Несмотря на то, что он не теряет сознания, он поспешно исполняет все, что ему велят, и идет на смерть, не пытаясь сопротивляться. Бромоцин уничтожает волю.

— К чему вы мне это рассказываете? — спросила девушка.

Не удостаивая её ответом, он вынул из кармана черный футляр и достал из него маленькую бутылочку. С напряженным вниманием девушка следила за его приготовлениями. В бутылочке находилась бесцветная жидкость. Не нарушая молчания, он достал шприц и методично разложил все принадлежности на кровати. Он раскупорил бутылочку, привинтил к шприцу иглу, наполнил шприц жидкостью, проверил его действие, брызнув в воздух тонкой струйкой. После всех этих приготовлений он столь же заботливо уложил шприц в футляр.

— Итак, вы утверждаете, что не выйдете за меня замуж? Я вижу, мне приходится опасаться, что вы нарушите свадебный церемониал какой‑нибудь выходкой, а я хотел предоставить вам возможность обвенчаться со мной торжественно. Женщины любят вспоминать о том, какова была церемония бракосочетания. Увидев, что мне не удастся осуществить свадьбу подобным образом, я решил ограничиться скромным венчанием в нашей церковке. — Он указал на видневшуюся за окном церковь. — А теперь я прихожу к выводу, что придется отказаться даже от этого и обвенчаться с вами здесь, в доме.