Зеленый автомобиль - [51]

Нападение это показало нам серьезность положения. Я посоветовал вашему брату уехать за границу или вообще на некоторое время скрыться с горизонта. Он со мной согласился.

Несколько дней спустя он обратился к властям с предложением особых услуг и предложение его было принято.

Остальное вы знаете. Имя Георга, как это всегда бывает при подобных обстоятельствах, было вычеркнуто из списков офицеров, состоящих на действительной службе. Он как в воду канул, и даже я ничего о нем не знал.

О его аресте в Марконе я узнал от вас.

С тех пор я ничего о нем не слышал, пока из вашего письма не узнал о его печальном конце. Могу вас уверить, что в жизни Георга не было другой женщины, которая играла бы такую гадкую роль и давала повод подозревать ее в столь ужасном преступлении.

Добавлю еще, что мне не приходилось больше ни видеться, ни говорить с Марой Цинцинатти. Я слышал, что она вышла замуж и живет где-то за границей, если не ошибаюсь, в Париже.

Затем прошу вас помнить, что я к вашим услугам. Позовите меня, если понадобится. Примите еще раз выражение моего сердечного участия и искреннего уважения.

Эрнст Карталоне».

Прогуливаясь по живописному берегу Женевского озера, граф Гейнен вдруг заметил какого-то незнакомого господина, который вежливо ему поклонился и, видимо, искал случая подойти.

Холодно ответив на поклон незнакомца, Гейнен сделал вид, что не замечает его намерения, и, желая избавиться от новой встречи, свернул к памятнику.

— Что за навязчивый субъект,  — сквозь зубы проговорил он,  — вот уже два дня, как он словно тень ходит за мной.

Гейнен вернулся в отель. За табльдотом было еще два свободных места, но не успел граф занять одно из них, как в столовую вошел навязчивый субъект и как ни в чем не бывало опустился на оставшийся свободным стул.

Он вежливо поклонился графу и обратился было к нему с каким-то незначительным вопросом, но замолчал, как только заметил нежелание Гейнена поддерживать разговор.

Но когда обед кончился и граф, по обыкновению, направился в курительную комнату, незнакомец снова, на этот раз решительно, преградил ему дорогу.

— Простите, граф Гейнен, мне нужно сказать вам несколько слов.

— Быть может, в другой раз,  — нервно ответил граф,  — я сегодня очень спешу.

— Дело касается обстоятельств, весьма важных для вас.

Гейнен с сердитым видом смотрел на ковер:

— Чем могу служить?

— Наш разговор должен происходить без свидетелей.

Граф с минуту колебался.

— Прошу вас ко мне,  — сказал он наконец.

Он пошел вперед.

На первом этаже коридорный предупредительно распахнул перед графом и его гостем двери гостиной.

— Мне время дорого, доктор… Простите, я забыл ваше имя,  — проговорил граф, жестом приглашая своего гостя садиться,  — поэтому поторопитесь.

Доктор Мартенс, а это был он, с улыбкой представился графу и, назвав свое имя, прибавил:

— Полицейский комиссар венской тайной полиции.

— Вот как… полицейский! — повторил граф, окидывая гостя быстрым, испытующим взглядом.  — Это меняет дело. Значит, ваше лестное для меня внимание вызвано долгом службы. И наш разговор, конечно, тоже будет носить скорее… служебный, нежели частный характер? Не могу ли я узнать, почему венская тайная полиция осчастливила меня своим особым вниманием? Или вы находитесь в Женеве как частное лицо и наслаждаетесь природой?

— Нет, граф, я здесь по делам службы. Меня командировали сюда, как только узнали, что вы здесь находитесь. Вы можете дать нам весьма ценные показания.

— А если я откажусь их дать? — спросил Гейнен.

— Наверно не откажетесь. Речь идет не о вас лично, понимаете, а о раскрытии преступления, взволновавшего общественное мнение и коснувшегося косвенно и вашей семьи.

— Моей семьи! Вы изволите ошибаться, господин доктор.

— Никак нет, ваше сиятельство. Ведь молодой Кастелламари, которого нашли убитым на Грилльхоферштрассе, приходится вам двоюродным братом.

Граф вздрогнул и нервно провел рукой по лишенной усов верхней губе.

— Однако полиция далеко зашла в своих розысках,  — проговорил он после короткого молчания.  — Ей известна личность убитого?

— Да, и даже больше: ей известно, кто был свидетелем убийства.

— Пустые предположения… ни на чем не основанные, вероятно.

— Нет, граф. Я констатирую факт, который могу доказать. Сторож Штольценгрубер видел вас у покойного Кастелламари, а вашей кузине баронессе Штернбург вы сами говорили, что молодой человек умер на ваших руках.

Граф лениво стряхнул пепел с сигары и заложил ногу за ногу.

— Все это голословные утверждения,  — протянул он.  — Интересно знать, как вы их докажете.

— Очень просто! Я привез сюда Штольценгрубера, и он узнал вас.

— Ах, боже! Как наивно! Узнал! Скажите пожалуйста! Несколько месяцев спустя и после того, как видел меня одну секунду. Разве это доказательство?

— Совершенно с вами согласен,  — ответил доктор Мартенс.  — Поэтому-то прошлой ночью я достал на несколько часов ваши лакированные сапоги. Они оказались совершенно тождественными с имеющимся у меня отпечатком следа, оставленного вами на снегу в ту роковую ночь. Скажу больше, это те же самые сапоги, которые тогда были на вас. Таким образом, показания сторожа и сличение следов — все говорит против вас.