Зеленые каникулы - [18]
— Погнать Мерцхалу быстрей?
— Это почему?
— Порадуем твоих! Я вчера вечером к вам за топориком заходил, так мама твоя сказала: «Не знаю, что и делать, хоть в воду кидайся, от Дато никаких вестей!» Ты бы телеграммку прислал. Неужели трудно было? И отец твой расстроен. Мрачный такой. Нет, говорит, времени, а то съездил бы в город, отлупил негодника…
— Да, виноват я, — признал вину Дато. — Думал, неожиданно заявлюсь, удивлю их, порадую.
— Обрадоваться, конечно, они так больше обрадуются, а все-таки нечего было их мучить.
Уже в деревне Дато спрыгнул с двуколки, зашагал рядом.
У нашего родника повстречался Гиви. Откуда он тут взялся? На другом конце деревни живет! Увидел он Дато и поздоровался, словно лучший друг-приятель, а потом пулей в сердце угодил мне.
— Побегу, — говорит, — Дато, порадую твоих!
Может, шутит, думаю.
— Смотри издали начни, а то ляпнешь сразу — еще в обморок упадут от радости!
— Столько-то я соображаю!
И побежал. Ну и бессовестный!
— Гиви, погоди! Постой!
Он остановился.
— Чего тебе?
— Между прочим, я от самой станции везу Дато! С чего это ты рвешься к награде за радостную весть, а? Иди сюда, присмотри за Мерцхалой.
Гиви заулыбался и вскочил на двуколку.
Я глянул на Дато, он тоже улыбался.
16
Пройдет неделя, всего одна неделя, и зазвенит звонок нашей школы. Все слышат его по-разному, для всех он означает разное. Для мамы — будить нас пораньше и быстро готовить нам завтрак; для отца — выходить из комнаты на цыпочках: не разбудить бы детей до времени; дедушке напоминает давнее — он крестится, когда звонит звонок. А для нас он все! Все! И пусть каждый понимает как хочет. Но я бы хотел, чтобы для всех он звучал так, как для меня.
Дато едет завтра в город. Подвезу его к станции и проторчу там еще часа два, встречу Нанули — она возвращается из лагеря.
Манана у тети, ей шьют школьную форму. Гага и Гиги возятся во дворе. В их глазах я самый сильный, самый справедливый. Я и сам такого теперь держусь мнения, да что с того, другие сомневаются… Ну и пусть…
Утром председатель окликнул меня; зайди, говорит, вечером в правление, деньги получи. Деньги, понятно, возьму, но стол для пинг-понга покупать не собираюсь. Зачем? Ведь Дато мне насовсем отдал свой.
Учебники я давно купил. С этим все в порядке. Деньги отдам маме. Она найдет им применение. У меня сто трудодней, и, верьте не верьте, на каждый трудодень по три рубля получу! Это деньгами, а еще продукты будут выдавать!
Вот так-то! Вчера Бидзина бросил ехидно: ты, говорит, развлекался, за что деньги получишь? «Развлекался»! Пусть-ка попробует целый день в жару топать по пыльной дороге и возить бочку с водой, узнает, какое это развлечение?
Отец все еще на ферме, на Алазани. Мама хлопочет на кухне. Деда не видно, верно, в лес отправился за прутьями для корзинок, а я стою у наших ворот, разглядываю прохожих. Иногда вдруг вспоминаю, что скоро наступит сентябрь, и дрожь пробирает. Нет, не думайте, что мне лень учиться… Просто, никогда еще так быстро и незаметно не пролетали каникулы.
Все твердят, будто длинные каникулы не прошли для меня даром. Не знаю, что они имеют в виду, но у ствола нашего гранатового дерева нет уже больше кизилового прута. Это ведь тоже кое-что да значит.
Вперед, лентяи!
Часть первая
Конец знакомого пути
Когда я срезался по химии и к двум двойкам прибавилась третья, мне, как и следовало ожидать, объявили: останешься на второй год! Неприятно, конечно, но остался так остался, никто еще в петлю из-за этого не лез, и меня не придется снимать с веревки.
Значит, так: еще раз сидеть в восьмом… Дома пока не знают, а как узнают, зададут мне, можете не сомневаться.
Плетусь домой, под мышкой — учебник по химии, он так и жжет мне руку и бок. Жалко выбрасывать, не то давно б отделался, стал бы портить себе нервы из-за него.
Тащусь домой, а сам мечтаю: тянулась бы дорога без конца, чтоб всю жизнь идти, идти и не дойти до дома. Или дойти под старость, когда поседею, покроюсь белым цветом, как ткемали весною…
Куда угодно пошел бы сейчас, только не домой! А куда пойти? К родственникам? И от них достанется — не упустят случая пропесочить! Разве что в Манглиси податься? Жена у дяди — лучше ее не сыщешь: чтобы я ни натворил, никогда не выдает! Может, к ней махнуть? Нет, на этот раз и она по головке не погладит… А в школе как осудили! Уставились на меня, будто я прямо из космоса заявился! Что я, первый второгодник в мире или последний?
Что меня ждет дома, можете догадаться. Будут отчитывать, бранить, стыдить… Попробуй-ка выдержать! Повода, что ли, у них не будет или причины: моя сестра, она старше меня, на пятерки окончила школу и сейчас в институте на пятерки учится, и брат мой Михо отличник из отличников. Мне не жалко, и не завидую ему вовсе, злит, что догнал меня — в восьмой перешел… Понимаю, я сам во всем виноват, только что с того? Правду говорит мама: слыханное ли дело — ходить в школу и в руки не брать учебника! Не люблю я химию и математику, и все. Что я могу с собой поделать? Как раскрою учебник, так засыпать начинаю; стоять буду, а засну… Недавно вычитал в газете, будто в одной стране учеников коллективно усыпляют, включают какой-то аппарат и не то что родному — иностранному языку обучают во сне! Я из этого сообщения сделал вывод, какой другим и в голову не придет: раз наукам обучают во сне, значит, кто любит поспать, тот усвоит лучше всех (а поспать я умею, можете поверить!). Поглядел бы тогда Михо — как я хватал бы пятерки, хоть и не зубрил бы вроде него целый день. Между прочим, один я вразумляю брата: брось, говорю, нельзя столько читать. Не слушается он меня, вот и дождался, пришлось нацепить очки! После этого я еще больше возненавидел книгу: а вдруг и я испорчу глаза, а два слепца в одном доме многовато, по-моему.
