Зеленые глаза Баст - [20]

Судьба вмешалась как раз в тот миг, когда женщина собралась уходить. Горела только одна лампа, та, что стояла на столе; в эту минуту произошел скачок напряжения — и лампочка перегорела, погрузив комнату во тьму! Я вскочил с испуганным возгласом. Не стану отрицать, в темноте, наедине с незнакомкой, мне было не по себе, но худшее ожидало впереди. Я посмотрел в сторону кресла, где сидела она, и увидел, что оттуда на меня пристально глядят два горящих глаза!

Что-то в этом ужасном, сверкающем взоре подсказало мне, что моя странная гостья, полностью — за исключением пламенных глаз — скрытая мраком, видит каждое, даже самое незаметное мое движение.

Я не могу описать в подробностях, что я делал или что происходило вокруг меня в следующие несколько мгновений. Знаю лишь, что я хрипло вскрикнул и попятился от чудовищных глаз, а они, казалось, приближались ко мне. Крик разбудил Коутса. Я услышал, как он босиком соскочил с кровати. Миг спустя его дверь распахнулась и он ощупью выбрался в темный коридор.

— Где вы, сэр? — заплетающимся со сна языком громко позвал он.

— Коутс, я здесь! — ответил я, и тон мой был далек от нормального.

Опрокинув по пути стул, Коутс влетел в кабинет. Что-то темное, показалось мне, мелькнуло и тут же исчезло в едва различимом квадрате открытого окна (эта сторона дома обычно затенена).

— Коутс, принеси фонарь! — приказал я. — Лампочка перегорела.

— Спички на столе, сэр, — ответил Коутс.

Я вдруг осознал, что все это время спички лежали у меня под рукой. Я зажег одну и в неверном свете осмотрел комнату. Гостья скрылась — конечно, через окно, потому что входная дверь осталась закрытой.

— Она пропала, Коутс! — воскликнул я.

И на сей раз Коутс изумленно повторил за мной:

— Она?

Но я уже отвлекся и не слышал его.

Я не отрывал взгляда от того места, где на столе, у раскрытого тома Масперо, лежала статуэтка из Бубастиса… Сейчас ее там не было!

Глава 9. БАРХАТНАЯ ПОРТЬЕРА

— Это выбивает меня из колеи, мистер Аддисон, — сказал инспектор Гаттон.

Мы стояли в саду, недалеко от открытого окна кабинета. Между тропинкой и высокой живой изгородью из бирючины располагалась небольшая цветочная клумба. Так как она была разбита на теневой стороне, Коутс засадил ее душистым табаком. Почва здесь отличалась особенной рыхлостью.

На ней четко виднелись отпечатки туфелек на высоком каблуке.

— Это будто возвращает нас в дни Джека-прыгуна[15], — продолжал мой друг, — а я тогда еще не родился! По-моему, его тайна осталась неразгаданной?

— Верно, — ответил я, увидев его вопрошающий взгляд, — достойного объяснения не нашли. Следовательно, это неудачное сравнение. Но, как вы и говорите, моя гостья перепрыгнула через почти шестифутовую изгородь!

— Полное безумие! — мрачно заметил Гаттон. — Это ничем нам не поможет, лишь утянет еще глубже в трясину.

Мы вернулись в кабинет.

— Вы читали сегодняшние газеты? — спросил инспектор.

Я кивнул.

— Чуть ли не все. Эти негодяи осмеливаются трепать имя мисс Мерлин.

— И не забывают про новоявленного баронета, сэра Эрика, — многозначительно сказал Гаттон.

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Вы действительно верите, что Эрик Каверли как-то замешан в дело о смерти своего родственника?

Гаттон неловко заерзал на стуле.

— Ну, — начал он, — если не брать в расчет детали, кому еще выгодна смерть сэра Маркуса Каверли?

Вопрос поставил меня в тупик — я и ранее опасался его, зная, что ответа не будет.

— Он наследует титул, — продолжил Гаттон, — а после смерти леди Бернем Каверли ему переходит Фрайарз-Парк. Есть какое-то условие, или акт о неотчуждаемой собственности, или распределение долей между наследниками, по которому поместье и капитал остаются в ее пожизненном владении.

— Насколько я понимаю, имение заложено?

— Это требует уточнения, мистер Аддисон. Поверенный сэра Эрика ничего не знает об этом, а юрист сэра Маркуса уходит от ответа. Но даже если речь об одном лишь титуле, то многие расставались с жизнью и за меньшее. Впрочем, не забывайте о… мисс Мерлин.

— В каком смысле? — строго спросил я.

— В смысле ее отношений с сэром Маркусом. Ревность заставляет мужчин (и женщин) совершать необъяснимые, отчаянные поступки. А сэр Эрик Каверли, новый баронет, весьма непредсказуем.

— Он своеволен и не лишен слабостей, — согласился я. — В остальном он обыкновенный, хорошо образованный английский джентльмен из старинной фамилии. Говорю вам, Гаттон, это нелепо. Одна армейская карьера подтверждает его здравомыслие.

— Да, — пробормотал Гаттон, — он был награжден за безупречную службу в Египте.

Это кажущееся невинным замечание обрушилось на меня, как удар кулака. Гаттон принялся неторопливо набивать трубку, даже не глядя в мою сторону, но скрытый смысл его слов был слишком очевиден.

— Гаттон, — сказал я, — на что это вы, черт побери, намекаете?

Он слегка пожал плечами.

— Пожалуй, самая таинственная часть расследования,

— ответил он, — упирается в дела египетские, не так ли? Именно так. А кто из известных нам людей связан или был связан с Египтом?

— Неужели… женщина?

— Ага! — сказал Гаттон. — Вот теперь вы дошли до сути. Но, принимая во внимание, что все необычные черты вашей гостьи можно так или иначе объяснить, например, преднамеренным обманом, не может ли она оказаться кем-то, кого Эрик Каверли встретил в Египте?