Зеленое платье Надежды - [7]

Уронив голову на мягкое облако подушки так, чтобы торчащие углы закрывали уши, Надя взяла книгу, но раскрывать не стала, положила её на живот, как символ благих намерений. В последние дни её настоящая жизнь была ярче той, про которую она так любила читать перед сном. Ей попрежнему было интересно, найдёт ли Анжелика своего Жофрея де Пейрака, но надо было и переварить собственные переживания. Сегодня состоялся так долго жданный разговор с Максом.

В сущности это была ничего незначащая болтовня.

— Привет, как дела? Я тебя давно не видела.

— Были досъемки по предыдущему проекту.

— А-а…

— Как ты, осваиваешься?

— Ничего, только сумбура много, хаоса.

— Это никогда не уляжется, уж поверь мне. Я уже даже не замечаю… мне всё кажется серым и скучным.

— Скучным? Ты шутишь?

— Нет, не шучу. Я вообще не шутник, ты разве не заметила?

И он посмотрел слегка прищуренными глазами прямо внутрь Надеждиного нутра, она содрогнулась и смутилась, словно он приподнял подол её юбки и заглянул. Всё-таки странные вещи происходят с некоторыми людьми, когда они встречаются взглядами, их бьет током и обнуляет сознание какая-то неведомая энергия, а тема предыдущего разговора забывается напрочь.

— Макс, скажи пожалуйста, а как ты сюда попал?

— Очень просто. я поступал на операторский факультет два раза, не поступил. Теперь нарабатываю опыт, хотя уже не уверен, что хочу снова поступать.

— Что такое? Разочарование?

— Апатия.

«Не может быть, чтобы у такого парня не было девушки. У кого бы узнать?»

— Может, это просто зимняя хандра. Я, например, впадаю в спячку, всё время хочу спать.

— Не знаю. Спать я тоже хочу, но я думал это из-за недосыпа. Курить будешь?

Макс протянул сигарету, Надя сначала хотела сказать что не курит, но не сказала и закурила.

— Я думала, что сюда приходят по стопам родителей или случайно, как я. Всё таки кино процесс специфический, как цирк. Дети циркачей становятся циркачами…

— Как видишь, это не совсем так. Мои родители даже в кинотеатр не ходят, телевизор это максимум. Они, как и в советское время, работают в больнице, в Зеленограде, а я…

— Ты так далеко живешь? Как же ты добираешься?

«Какое моё собачье дело, где он живёт и как добирается?»

— Нет, я уже давно снимаю квартиру на Октябрьском поле.

«Не вздумай спросить, с кем он живёт». Чтобы не выдать своего интереса, Надя сочла самым безопасным сменить тему разговора.

— Я в журнале читала про одно племя, живущее в джунглях. Так вот, они строят хижины из зелёных банановых листьев и живут в них пока листья не пожелтеют, а потом идут дальше. Здорово, да?

— Преимущества тёплого климата на лицо, я бы тоже хотел бы валяться под пальмой и ждать пока финик не упадёт в рот.

— А я в детстве мечтала стать Юрием Сенкевичем, он вёл программу «клуб кинопутешествий». И мне тоже хотелось колесить по свету.

— Путешествовать это здорово, только не каждый может себе это позволить. Я, например, удовлетворяю свою тягу к перемене мест, с помощью кино-съёмочных экспедиций.

— Да? А на нашем сериале будут поездки?

— К сожалению, только несколько дней и те весной. Основное в Москве и большая часть в павильоне. Тоска. Мы заперты в этом бетонном мешке на долгие месяцы… отсюда наверное и хандра. Прошлым летом мы два месяца просидели в Севастополе, потом в Ростове. Красота.

Наде нравилось, как Макс общается, просто, открыто, но в тоже время создавалось впечатление, что это лишь верхушка айсберга, что самое интересное у него скрыто внутри, за семью печатями.

В большинстве случаев, Наде в жизни встречались люди—коробейники, те у которых всё разложено на витрине, и то что есть, и то чего нет. С первого взгляда кажется всего так много и всё такое яркое, копнешь поглубже и приглядишься повнимательнее, всё ненастоящее, мишура, подделка. А если смелости хватит ещё углубиться, там одна скука, подлость и грязь. Так что, на этом ярмарочном фоне, скромно окрашенный Макс выглядел весьма и весьма выгодно. Да, и потом, Надежду к нему тянуло тем животным магнитом, который все называют по-разному: феромоны, магия, чувственность, наконец — страсть.

Сразу после болтовни с Максом, Надя решилась навести о нём справки, у кого — конечно у Вики.

— Понимаю тебя, он приятный мальчуган. Ему двадцать пять, справляли летом. Тогда у его был кратковременный роман с Анжеликой, но всё быстро рассосалась естественным путём, она пустышка и ей нечем удержать такого парня как Макс. Сейчас… не знаю, есть ли у него кто-то, скорее всего есть, такие не простаивают, но я ничего не знаю об этом. Если есть… то не из наших. Я удовлетворила твое любопытство?

— Спасибо Викуся, ты лучше чем кино энциклопедия. Доходчиво, сжато и ничего лишнего. Скажи пожалуйста… А эта Анжелика в нашей группе?

— Да. Ты, наверняка, её видела, такая высокая, крепкая с длинными тёмными волосами и голым пупком.

— Наверное, видела, но иногда мне кажется, что все девицы вокруг на одно лицо, я даже имена путаю. Ты, пожалуйста, мне её покажи, при случае. Хорошо? Просто, интересно.

— Замётано.

Сейчас вспоминая эти разговоры, Надя думала о том, что по девушке всегда видно свободна она или занята, а мужчины так хорошо маскируются, что иногда верные мужья и любящие отцы флиртуют более отвязано, чем свободные самцы. Наверняка, этот художник что приставал к ней накануне женат и не раз, чувствуется хорошо отлаженный механизм ухаживания. По Максу же Надежда не могла определить принадлежности кому либо, он не звонил и не отвечал шёпотом, не имел видимых татуировок, не говорил «мы», рассказывая о чем-либо.