Зеленое платье Надежды - [6]

Надежде было интересно всё: наблюдать как в павильоне вырастают декорации, как вереницей приходят актёры на кастинг, раньше это называлось кинопробы, так сказала Вика. Чтобы не быть совсем бесполезной, она с удовольствием помогала однокласснице в работе с актёрами: оформляла пропуска, встречала людей на проходной, заносила их данные в компьютер. А когда она вечером усталая приходила домой, перед зеркалом репетировала с хлопушкой.

На сон грядущий вместо любимых романов, теперь, девушка с интересом читала сценарий, одолженный у Людмилы. С первых же строк её разочаровала скудость языка и отсутствие описаний, поэтому чтение оказалось весьма усыпляющим, за один раз не удавалось прочесть более десяти страниц. Вчитываясь в скучные диалоги, тщательно разбирая пометки к ним, девушке очень трудно было представить это на экране.

Неуемную жажду знаний подпитывали журналы и прочая литература, находившаяся в рабочих комнатах. Надя, не стесняясь, просила для прочтения ту или иную статью. Вика принесла из дома толстенные два тома советской киноэнциклопедии, обещала также разыскать на антресолях старые образцы киносценариев, которые, по её утверждению, читались не хуже художественной литературы.

Осведомлённость и глубина знаний одноклассницы вызывали восхищение у Нади и она впитывала всё, чем с ней делились, как губка.

Десятки новых лиц, непрерывное познание немного отвлекло девушку от первоначальной симпатии, но, тем не менее, каждое столкновение с Максом вспоминалось перед сном. Надежде, по-прежнему, казались очень многозначительными его взгляды, хотя кроме «привет», они не сказали друг другу ни слова.

— Надежда… мой компас земной…

Чей-то незнакомый голос пропел слова старой песни за спиной Надежды, она шла по пустынному коридору и расценила припев, как обращение к ней и обернулась.

— … а удача — награда за смелость!

Со значением допел незнакомый мужчина. Он был невысокий и какой-то весь компактный, нельзя же о мужчине сказать «миниатюрный», хотя это слово, как раз подходило к его облику. Ему было далеко за 40, короткая стрижка не скрывала просвечивающий череп.

— Мы знакомы?

— Ну, видимо, односторонне. Я Виктор Нетребин, художник-постановщик, просто я присутствовал на собрании, соответственно, вас знаю.

— М-м.

Скорее всего это было правдой, но Надя не видела повода для фамильярности, которая сквозила в тоне их разговора. Предчувствие её не обмануло, этот весьма подержанный павиан, не встретив сопротивления, рванул с места в карьер.

— Может, сразу перейдём на ты? Нам долго работать бок о бок… чтобы узнать друг друга получше, я предлагаю посидеть где-нибудь за рюмочкой… чая.

Сразу после этих слов, Надя разглядела слишком близко посаженные глаза и искривленный нос собеседника и её передёрнуло.

— Ну, что же, Наденька? Здесь поблизости есть кафе…

— Вы меня извините, как-нибудь в другой раз.

— Сегодня вечером я как раз свободен.

— А я занята.

Вряд ли кому-нибудь симпатичны люди, которые не понимают намёков, к тому же от них, как правило, трудно отвязаться. К счастью, за разговором они дошли до двери под номером 501.

— Извините, — сказала девушка, берясь за ручку и собираясь исчезнуть.

Но не тут то было, Виктор спокойно последовал за ней, поздоровался с Викторией, которую называл «тёзкой» и нагло, как показалось Надежде, уселся на стул.

— Викуся, ты должна объяснить своей подруге, что члены группы должны дружить.

Кривая улыбка сделала лицо девушки асимметричным.

— Слово «дружить» ты используешь в традиционном значении или…

— Я в хорошем значении…

Подруги переглянулись. Как много слов заменяет один взгляд. Надя: меня это тревожит. Вика: не бойся. Его отшить? Надя: да, он мне не нравится. Вика: хорошо. И всё это за пару секунд.

— Виктор, Надюша предпочитает «дружить» с женщинами.

Наде показалось, что подобными шутками бывалого художника не прошибешь, но недоверчивый взгляд глазок — маслинок, утверждающий кивок Вики и ухажёра унесли черти.

— Слушай, никогда бы не подумала, что такие вещи работают. Потрясающе… А что, такая «дружба» здесь встречается… ты видела?

Вика посмотрела на подругу с горькой завистью. Надя почувствовала, какая пропасть их разделяет. Одна имела опыт, от которого другую защищала наивность, обе друг другу завидовали, но вряд ли захотели бы поменяться местами. Это жизнь, опыт горек, но такова цена познания.

— Я ещё и не такое видела.

Чистый и высокий лоб Вики затуманился воспоминаниями.

— Я видела подростков, прокладывающих себе путь к известности потакая прихотям стариков… Я знаю людей, превративших своё тело в полигон для экспериментов. Иногда мне кажется, что я слишком много видела.

Смятение ворвалось в душу Надежды. А правильно ли она сделала, что выбрала этот специфический мир для своей реализации? Она жаждала перемен, но не хотела валяться в грязи.

— А счастливых людей ты знаешь?

Это было очень важным, чтобы в темноте забрезжил свет.

Долгая пауза пугала.

— Знаю, — Надя еле слышно выдохнула, — но счастье так мимолётно. Сию минуту есть, а через мгновенье след простыл.

— Это не важно. Оно есть — это главное.

6

Ни с чем несравнимое удовольствие, смыв груз забот и пыль дорог, вдохнуть всей кожей и плюхнуться в постель, хранящую тайны сновидений. Привычно скомкав одеяло и поставив боком подушку, Надя готовилась к расслаблению. Наступало лучшее время дня, когда не нужно никуда спешить, когда отступают тревоги и суета, но пробуждается надежда на лучшее завтра, принося с собой умиротворение. В полной мере ощутить всю прелесть этого момента может только житель мегаполиса, которого город ежедневно мнёт, трёт, пережёвывает, а к вечеру выплёвывает куда-нибудь на окраину, в многотысячный спальный термитник, где в маленьких норках, при свете голубых экранов телевизоров, они готовятся к завтрашней полосе препятствий.