Зеленая ночь - [8]

— Чего это тебя по камышам носит? — Шаммед насмешливо взглянул на Гариба. — А? Чего молчишь? Язык отвалился?

Осторожно, двумя пальцами Гариб приподнял мешок. На сиденье лежало несколько уток: остекленевшие коралловые глаза, окровавленные клювы… Вспомнился подбитый заяц, пытавшийся уползти в траву. В ушах прозвучал выстрел, другой… От этого вдруг взорвавшегося грохота у Гариба перехватило дух.

— Ты что, инспектор? — Шаммед-Лиса выдернул у парня из рук мешок и накрыл коляску.

Гариб снова приподнял край мешка, но глядел уже не на уток, а прямо в лицо Шаммеду.

Лиса прищурил голубоватые маленькие глазки.

— Чего балуешься?! Не ребенок ведь. Брось, Гариб! Сказано — брось!

Шаммед рванул мешок из рук Гариба.

— Ишь, хватает! Ты кто есть?! Без тебя найдется кому хватать! Законники, мать вашу! Из Тбилиси, из Еревана полно наезжает, бьют сколько влезет, и им только «пожалуйста»! А тут, понимаешь, подстрелил двух паршивых пичужек, так душу готовы вытрясти! Потому что те с подарками являются! Не знаешь ни черта, а суешься не в свое дело!

Гариб молчал, слушал. Потом, все так же глядя на коляску, негромко произнес:

— Вытаскивай! Клади птицу на землю.

Шаммед удивленно открыл рот. С головы до ног оглядел Гариба, усмехнулся.

— Надо же! — в сторону, словно говорил с кем-то невидимым, пробормотал он. — Мало тут легавых бродит, теперь этот взялся! — И сквозь зубы, пытаясь справиться с душившей его злобой, добавил: — Ты вот что… Не больно-то в камышах околачивайся. Знаешь, сколько тут кабанов. Соблазниться в тебе, конечно, нечем, да только кабан, как в раж войдет, не глядит на упитанность.

Он отвернулся и начал заводить мотоцикл. Гариб встал перед передним колесом, широко расставив ноги.

— А ну, пошел! — заорал Шаммед так, что на шее у него вздулись жилы. — Прочь, чахотка проклятая!

Затарахтел мотор.

Объехать Гариба Шаммед не мог, справа и слева стеной стояли камыши, под ними болото.

Мотоцикл медленно приближался. Переднее колесо коснулось Гариба, въехало ему между ног. Гариб не тронулся с места.

Оглушительный, сумасшедший треск мотора наполнил камыши. Задевая друг друга крыльями, разом вспорхнули птицы.

Гариб стоял как скала, сжимая коленями переднее колесо мотоцикла.

С дергающимися от злости губами Шаммед-Лиса заглянул в его непримиримо блестевшие глаза и слез с мотоцикла. Подошел, взял Гариба под локти и поднял. Гариб подивился его силе. С виду вроде худой, а крепкий, как ремень. Жилы на руках вздулись, того гляди — лопнут.

Гариб ждал, что Лиса швырнет его на землю, но тот осторожно, будто неся стеклянную посудину, сделал шаг в сторону и поставил его сбоку от тропы.

Через секунду Гариб снова стоял перед мотоциклом.

— Ну ты даешь! — Шаммед матюгнулся и слез с мотоцикла.

На этот раз он отнес Гариба подальше, но, пока усаживался в седло, Гариб снова успел загородить дорогу.

То, что Гариб был такой больной и чахлый, связывало Шаммеду руки. Щелкни — он и готов! Не дай бог, помрет от твоей руки!

Шаммед-Лиса сгреб Гариба за шиворот и изо всей силы швырнул в камыши. Гариб плашмя растянулся в луже, но тут же вскочил, как кошка, и, весь мокрый, бросился к мотоциклу.

Шаммед-Лиса схватил Гариба за шею, вымазанную липкой грязью.

— Да что ж ты ко мне прилип, липучка?! — чуть не плача, закричал он. — Ведь удушу, подлюга!

Шаммед-Лиса смотрел на заляпанное грязью лицо и видел два черных, непримиримо сверкавших зрачка. Ему вдруг стало не по себе. А вдруг спятил парень? Бродит чего-то в камышах…

— Отстань от меня, Гариб! Честью тебя прошу! Ну ради матери твоей Малейки! Чего он тебе дался, этот заповедник?! Ты ж ему не хозяин, не охранник. Садись сзади, домой отвезу. Ну? Пойдем, умою в арыке!

Гариб покачал головой.

Лиса понял, что уговорами ничего не добьешься. Избавиться от Гариба можно было только одним способом: бросить добычу и уехать. Но Шаммед-Лиса был не из тех лис, на которую крикнуть погромче — бросается наутек. «Бросить уток?! С ночи в засаде сидел, по грязи за ними шлепал! Нет, сдохну, а не отступлюсь! Плевать мне, что ты психованный!»

Крепко ухватив Гариба за руку, Шаммед дернул его, чтобы оттащить подальше; Гариб споткнулся, опрокинулся на спину. Не выпуская его руки, Шаммед волок парня по земле.

Рубаха треснула и разорвалась. Острые обломки камышин раздирали Гарибу кожу… Оттащив парня на несколько шагов, Шаммед хотел уже бросить его, но Гариб обхватил руками его ногу и изо всех сил прижал ее к груди. Вырвать ногу не получалось, Гариб висел на ней пудовым куском смолы.

Раздался треск мотоцикла, Шаммед вскинул голову, но тут же опустил ее, не пытаясь уже вырвать у Гариба свою ногу.

Серхан и Адыширин разом соскочили с мотоцикла. Адыширин подбежал к лежащему на земле Гарибу, поднял ему голову, вгляделся в измазанное глиной лицо… И вдруг ахнул:

— Гариб! Ей-богу, Гариб! — Потом снизу вверх посмотрел на Шаммеда: — Ты что же это? Хворый мальчишка, а ты?.. Паскуда!

Гариб наконец выпустил Шаммедову ногу.

— У него там полная коляска… — сказал он и, выплюнув грязь, кивнул на мотоцикл.

Серхан подошел к Шаммеду, схватил его за ворот.

— Попался, Лисица!

— Сколько веревке ни виться, а кончику быть! — сказал Адыширин и ладонью обтер Гарибу лицо.