Казалось, ее сердце перестало биться. Оно осело на дно, по-прежнему в груди, но теперь тяжелое и холодное. Не более чем бесполезный кусок гальки, вроде той, что можно было найти на дне реки Мэй. Правда была в том, что, утверждая, будто у нее получится скрыть все от Потрошителя, Джиллиан не верила сама себе. И оказалась права. Но на ее удивление, он ее не убил.
«Уходи, — сказал он тогда. — И не попадайся мне на глаза. Иначе в этот раз я убью тебя без колебаний». Во взгляде Потрошителя никогда нельзя было найти сожаления, но в тот раз его глаза сделались абсолютно безжалостными. В них кипела ярость.
«А чего ты хотела? — спрашивала девушка сама у себя. — Ты, конечно, была ему полезна, но предательств он не прощает… Вон, бедняга Бэй вообще ничего не сделал, на протяжении нескольких веков был паинькой, а тут на тебе… Иди да убей его… Тебе повезло, что он не размазал тебя на месте, как маленького паучка, тайком забравшегося в дом».
И поэтому она ушла прочь, не зная, остался ли у нее дар, данный Потрошителем, или мужчина забрал его вместе с правом находиться подле себя.
Девушке тогда показалось, что в этот момент вместе с Потрошителем уходит какая-то часть ее, жизненно важная деталь. Но Джилл не могла умереть, пока дела не будут завершены. Ее смерть будет означать смерть брата, а этого допустить было нельзя. Он, единственный человек, который отнесся к ней не как к отвратительной ошибке, ведь не был виноват в том, что она была проклята от рождения.
Арахна еще до того, как близнецы появились на свет, знала, что Джиллиан такое. Новый «паук» с черной, дремлющей кровью древних богов… Конечно, они не были богами в прямом смысле этого слова. Вот те, кто их создал, были. Так или иначе, у Пра должен был появиться конкурент. И, как и любая злая королева из сказки, она решает устранить неприятельницу, выкинув ее прочь. Правда, не совсем прочь, но отгородив от всего того, что Джилл должно было принадлежать по праву. Обычные вещи, вроде чистой кровати, горячей еды и всеобщего поклонения. Постоянная ошибка всех злых королев… Но не это расстроило юную наследницу, когда ей приоткрылась завеса истины. Ее отгородили от брата! Джима она всегда слышала и чувствовала, как саму себя, думала, что сходит с ума, а паучья нить тянула ее за горло, оставляя на тонкой шее ментальные следы. То же чувствовал и ее брат. Разлука была для них адом, так как в каком-то смысле они были одним целым. И только после того, как два маленьких «паучка» встретились, они освободились. И сбежали. Вместе. Навсегда.
Джиллиан не плакала, хоть ей того и хотелось. Она была вынуждена сдерживать слезы и делать вид, что все до сих пор под контролем, лишь бы ей поверили, и все прошло гладко.
Эцэллон чувствовали все древние. В них было некоторое родство, которое позволяло им чувствовать друг друга. Поэтому Джереми весь был как на иголках, хотя до этого его ничто не могло удивить. Он постоянно оглядывался и вздрагивал от каждого шороха, вглядываясь в темноту у старой лесопилки. Как только показалось знакомое лицо, парнишка немного успокоился, но все равно внутри него находилась натянутая пружина.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он таким тоном, будто ему и вовсе было все равно на ее присутствие.
— Джим здесь?
«Паучиха» не знала этого наверняка, но очень надеялась, что он окажется поблизости. Или, хотя бы, носитель будет знать приблизительное местоположение ее брата. Оукинзу не потребовалось ничего отвечать, так как «паук» сам показался на выходе из деревянной хижины. Он медленно приближался, ожидая худшего. В последнее время приходы его сестры все чаще совпадали с массовыми убийствами, и Джим подозревал, что на сей раз она пришла либо за ним, либо за Анабель и ее друзьями.
— Ты должен бежать. Сегодня утром.
— Куда? Я не могу, мы тут эцэллон уничтожить пытаемся.
Девушка перевела взгляд на Джереми.
— Ты ведь знаешь, что без ножа Потрошителя у тебя ничего не выйдет, не так ли? — спросила она после короткой заминки.
— Ну, мы догадывались, — Джим почесал затылок и обернулся к хижине, услыхав, как ту покинули остальные члены их группы выживших.
— Тогда я помогу тебе, но позже, — девушка вернула взгляд обратно к своему брату, а потом посмотрела и на всех подошедших. — Для начала я должна сказать вам, чтобы на рассвете вы ждали меня на пустыре между двумя фабриками. В яслях. Это ваш единственный шанс выжить.
Единственным, кто схватился за призрачную надежду выжить и спасти остальных, был Леонард. Чеду хотелось умереть, это понял бы даже идиот, заглянувший случайно ему в глаза. Анабель и вовсе абстрагировалась, запершись глубоко в своем сознании. Черт знает, что она там видела. А Джим… Что до него, так он никогда не ценил собственную жизнь. И этим близнецы тоже были похожи.
— Что там будет? — спросил Лео. — С чего нам тебе верить?
— У вас нет выхода. Либо вы идете туда, либо к полудню вы все будете мертвы.
— Нет, я не могу оставить Джереми, — было начал «паук», но Оукинз не дал ему договорить.
— Она же сказала, что поможет мне. Ты не веришь своей сестре?
Джим в момент заткнулся. Нет, теперь он ей не верил. Любил, по-прежнему, но не верил. Такое бывает, если несколько раз подорвать доверие близкого человека. Никто просто не знает, что нужно делать в такой ситуации.
