Зеленая брама - [83]

В ожесточенных боях тех дней прошла по дивизии весть, что убит и командир отдельного саперного батальона капитан Ираклий Церетели.

Теперь я знаю: мы с капитаном отходили от Львова на восток по одним дорогам. Батальон выполнял фортифи­кационные работы на границе, когда напал враг, держался, сколько мог, а потом пришлось отходить, разыскивая основ­ные силы дивизии. Лишь через месяц, уже на востоке Виннитчины, батальон воссоединился со своей 169-й, а вскоре потерял командира.

Капитан Ираклий Церетели пришел в сознание — не­известно, через сколько дней. Он лежал на глинобитном полу, на соломе. Шапка бинтов подсказала: ранен в голову. Попробовал встать и вновь повалился в ужасе: левой ноги нет...

Рядом — от стены до стены — лежали такие же бедо­лаги: кто без ноги, кто без рук. В дверном проеме — часо­вой, только не в нашей, но и не в немецкой, полевой светло- желтой форме, чернявый, смуглый.

Тяжелораненых перенесли в автобусы. Конвоируемые итальянцами, они были отправлены в город Первомайск. Впрочем, конвой мог не тревожиться — никто из охраняе­мых не сумел бы ступить и шагу, не то чтобы бежать.

Первомайск был занят немецкими, румынскими, италь­янскими войсками, а наша 169-я дивизия все же сумела вырваться и отошла, соединившись с главными силами Южного фронта.

Раненых определили в городскую больницу; держали там под охраной, а выздоравливающих отправляли в лагерь.

На палату «обрубков» — безнадежных инвалидов, каза­лось, не обращали внимания. Местные жители приносили продукты; выбиваясь из сил, по суткам дежурили врачихи. Одна из них, Варвара Демьяновна, делая перевязку, тихо сказала капитану:

— Я вас знаю! Мой муж тоже из 169-й, был у вас в саперном батальоне политруком. Николай Гладких, может, помните... Он здесь.

Из разговоров с соседями по палате капитан Церетели понял, что все инвалиды тоже из 169-й: лейтенант Виктор Маевский (потерявший руку), рядовой Николай Елизаров с таким же увечьем, лейтенант Адольф Смолкин (без ноги), старший сержант Илья Евстифеев, весь израненный и вдо­бавок контуженный... В трагическом положении и состоянии они еще и шутили: комбат есть, лейтенанты есть, политру­ки, сержанты, рядовые,— значит, невеликое, а все же подразделение славной 169-й стрелковой дивизии. Лишь один товарищ по несчастью из местных — милиционер Яков Ашурков, тоже тяжелораненый. И опять шутили — для порядка нужен и милиционер. Больница, будем счи­тать, медсанбат, мы команда выздоравливающих. Еще повоюем!

Мучительно медленно шло заживление ран...

В октябре 1941-го ночью кто-то вошел в палату, спро­сил у лежавшего у двери: где капитан? Ираклий Церетели поднял веки. В незнакомце, одетом в крестьянскую куртку, комбат узнал своего замполита, батальонного комиссара Аптекмана.

Комиссар наклонился, горячо зашептал: «Счастлив, что ты жив, родной мой Ираклий, только тихо, не волнуй­ся». И вдруг перешел на официальный тон: «Вы командир части, член партии, надо действовать! Вам поручено развер­нуть большевистскую подпольную работу в Первомайске. Ждите связного от партизан. Пароль — «Брод». Сказал и исчез.

Лишь к зиме зажила культя у левого колена комбата, затянулись раны его товарищей, их направили не в лагерь, но в дом престарелых и инвалидов, что когда-то именовался просто богадельней. Там-то — закономерно, а все же неве­роятно! — создали инвалиды из 169-й дивизии подпольную организацию. Ираклий Церетели был выбран ее руко­водителем.

Комиссар батальона и связные с паролем «Брод» не приходили. Пришлось искать связи самим. Неоценимую помощь оказал Яков Ашурков.

Пользуясь старыми знакомствами, он разведал-таки дорогу к партизанам. Голова невского леса, связал Церетели с подпольными группами, действовавшими в Первомайске (с группой Ф. Загубелюка, с группой А. Камышникова).

Подпольщики из 169-й дивизии сколачивали актив, действуя по всем правилам конспирации: надо, чтоб одни жители города знали только Безрукого, другие — только Безногого. Вокруг инвалидов группировались целые семьи: мужья и жены, братья и сестры, даже дети. Собирали на остывшем поле боя оружие, чтобы передать партизанам; вели пропаганду, искали листовки, сбрасываемые с само­летов, переписывали их во многих экземплярах на листочках школьных тетрадок и доставляли по дворам; переправляли «окруженцев» в партизанский отряд; собирали информацию о противнике (капитан и другие инвалиды называли эти сведения по-военному «разведданные»).

Имелись три конспиративные квартиры, одна из них служила явкой для партизан: их представители пробира­лись из леса, наведывались за оружием, медикаментами, провиантом.

Ираклий Церетели не забыл, что он офицер инженер­ных войск. Им была составлена памятка партизану-подрывнику «О правилах ведения и мерах предосторожности подрывных работ», столь необходимая партизанам.

Подпольщики умело использовали особую структуру города Первомайска, состоявшего из трех частей (не рай­онов, а именно частей, так они и назывались): Ольвиополь, Голта, Богополь. В отличие от других оккупированных городов, невеликий Первомайск был разделен немцами, румынами, итальянцами на зоны оккупации. В каждой части города наводились свои порядки, что и облегчало и усложняло деятельность подпольщиков.