Здравствуй, Артем! - [9]
— Не буду!
— Писать духу хватило, а читать нет?
В эту минуту лишь несколько человек смотрели на Махалину по-человечески. Остальные были ожесточены: не дожидайся поддержки, Махалина!
— Нина Михайловна, можно, я буду читать! — вскакивая, предложил себя Даянов.
— Сядь, Даян, а то голос потеряешь! — негромко предупредил я.
— Читай, Ира! — сказал Отшельник. — Читай, не бойся!
Махалина посмотрела на класс и встретила вражду и насмешку в большинстве взглядов, потом аккуратно сунула блокнот в портфель и пошла к двери.
— Вернись! — крикнула классная руководительница. — Или совсем не приходи в школу!
— Нина Михайловна, — сказал Отшельник, — почему вы с ней так разговариваете, за что? За то, что написала в блокноте правду?!
— Пра-авду? Ты уверен, Сивец?
— Да, правду!
Класс загудел.
— Отшельник, чего ты выступаешь, ты же не знаешь, что написано!
— Я знаю человека, — сказал Отшельник. — Знаю, что Ира Махалина никогда не лжет. Кто-нибудь вспомнит хоть один случай, когда Махалина соврала?
— Разбирайтесь сами, раз все правда! — Нина Михайловна махнула рукой.
Мы с Отшельником шли домой молча. На отлогом берегу Клязьмы среди сырых кустов шевелился унылый ветер. Хлюпало под ногами. Прощальными яркими лоскутами рвались с веток листья. Доносилось сипенье и простуженное чиханье моторки.
— Ребята-а! — Догнал нас Сережка. — Вы заторопились, а там почти все девчонки пошли на пустырь!
Отшельник круто остановился.
— Зачем?
— Решить, что с Махалиной делать.
— Брось, Отшельник! — сказал я. — Что они могут решить? Ну, объявят бойкот, ну и что! Ты можешь не соблюдать!
— Там решается, быть ей человеком или не быть! — крикнул на меня грубо Отшельник. — Можешь идти домой, удар в челюсть отрабатывать! Пригодится себя защищать!
— Ну и иди к ним, оракул, чтобы и тебе досталось от девчонок!
— Артем, там Арсентьев и Даянов и еще некоторые ребята, — сказал Сережка. — А Отшельник один…
Я рванулся за Отшельником.
Девчонки стояли тесным кругом — разъяренные, голосящие. Я не поверил глазам — это наши девчонки, прекрасная половина, краса и гордость?!
— Нет, почему она про меня так написала! Я ей что-нибудь плохое сделала, лично я?
— Давайте мы ее тоже распишем!
Потом кто-то крикнул:
— Пусть прощения просит!
— У всех!
— Правильно!
— А как ее заставить, вот вопрос!
— А чего! Поймать, листьев за шиворот напихать и дать тумаков! — предложил Арсентьев.
— Поставить на колени перед всеми! — Это Даянов. — Согнуть, если не захочет!
И раздался голос:
— Охотники?.. Что, дичь нашли? Травить будете?
После секундной тишины кто-то произнес:
— Смотри, Лермонтов какой!
— Уйди, Отшельник!
Даянов весь день ходил, оскалившись. Увидев его, я верно угадал, что сейчас он способен на укус шакала. Подкравшись сзади, он ударил Отшельника ногой в спину и отскочил, изогнувшись. Я отбросил портфель и длинным точным ударом, отчего клацнули его острые зубы, отправил Даянова головой в кусты. На меня с криком: «За что его?» — наскочил Арсентьев, но Сережка — когда только успел подобрать? — вытянул его толстым прутом, и Арсентьев отлетел так же быстро.
Толпа развалилась, как спелый арбуз от прикосновения ножа.
Мы стояли маленькой, но боевой фалангой. В толпе всегда есть молодцы против овцы, ужас храбрые, когда семеро на одного. Стоит появиться достойному противнику, такие храбрецы независимо отходят в сторону — мы тут случайно. Многие, конечно, оказались втянуты в это судилище не потому, что у них слабая воля. Но теперь опомнились, и стыд погнал их с пустыря. Толпа расползалась.
— Арсентьев! — позвал всклокоченный Отшельник, отшвыривая портфель. — Пришла пора… в чистом поле… по русскому обычаю!
Я понял замысел Отшельника — сделать событием номер один нашу схватку. Что там какой-то дневник, какие-то записи… Я оттолкнул Отшельника, стянул куртку и засучил рукава рубашки.
— Даян, в землю вколочу, если только сунешься! — предупредил я. — Выходи, Арсентьев!
Силы у Арсентьева хоть отбавляй. Только он не занимался боксом. Зато любил говорить: «Сила все равно возьмет верх! Ты меня сегодня самбой, я тебя завтра бочкой — кто победит?» В другое время Арсентьев бросился бы, не задумываясь, как буйвол. Но сегодня! Все отхлынули от него, даже верный Даянов не торопился выбраться из кустов, куда я его отправил.
— Ладно, Артем! — сказал Арсентьев, криво улыбаясь. — Что мы, клоуны, веселить этих зевак? Придет время, поговорим без свидетелей! — Арсентьев сам понимал беспомощность своей угрозы. Он повернулся и угрюмо пошел.
На пустыре стало странно, даже страшно — тихо. Все боялись взглянуть друг на друга. И торопливо разошлись с пустыря.
— Я пойду к Махалиной, — сказал Отшельник. — Кто со мной?
— Куда-а?
— Домой к Махалиной.
— Отшельник, я тебя уважаю, но ты иногда пытаешься сам через себя перепрыгнуть, — сказал я. — К Махалиной не пойду и не хочу, чтобы ты ходил. И Сережка.
— А что, Махалина ничего. У нее хорошее чувство критики, — туманно сказал Сережка.
— Мне наплевать на ее чувство! — вскричал я. — Уж если пишет что-то для себя, пусть при себе и хранит, а не раскидывает по полу! И как ей теперь жить — пусть сама заботится!
— Как жить? Да так же! — мрачно сказал Отшельник. — И еще лучше, чем раньше.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборнике рассказов и повестей: «Настойчивый характер», «О нашем друге Рауфе», «Секрет Васи Перункова», «Абдуджапар», «Дорогие братья», «Подарок», рассказано о героической работе учащихся ремесленных училищ на фабриках и заводах в годы войны. Художник Евгений Осипович Бургункер.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.