Здесь живу только я - [22]

Несмотря на то, что снега еще не было, и выпадет он разве что через неделю, по дороге неторопливо двигалась снегоуборочная машина. Её огромный вал, вращаясь с размеренным шумом, подгребал под себя все, что попадалось на пути. На асфальте валялись пьяные люди — мужчины в костюмах-тройках и фетровых шляпах, а также окосевшие дамы при вечерних платьях, и все они ползали в лужах, подбирали губами размокшие листья и лениво жевали, набив ими полные рты; они допивали остатки вина и разбивали пустые бутылки друг другу о головы. Когда надвигалась на них снегоуборочная машина, они начинали пронзительно петь старинные романсы и в ужасе пытались отползти на обочину, но вал все равно настигал их и затягивал внутрь — и было видно, как сокращаются стальные мышцы машины, пережевывая содержимое своего бездонного нутра.

Петр шел по аллее, и больше всего ему хотелось, чтобы прямо сейчас с этого неба падали красные звезды.

Он вернулся домой в девять часов вечера.

К тому времени в цветочном горшке на подоконнике выросли новые желтые тюльпаны вместо тех, что были съедены котом на обед. Они поднимались из земли и распускались за несколько мгновений три раза в день — на завтрак, обед и ужин.

В это же время кот с присущей ему пунктуальностью вбежал в кухню, запрыгнул на подоконник и принялся радостно уплетать свой завтрак. В силу своей избалованности ел он только желтые тюльпаны. Ни азалии, ни гиацинты, ни орхидеи, ни даже специально заказанные Петром из Голландии черные розы не могли удовлетворить его вкус. Азалии он жевал и выплевывал, гиацинты выдергивал с корнем из горшка, с орхидеями игрался, катая их по полу и загоняя под диван, а к черным розам и вовсе не стал прикасаться. В тяжелое кризисное время, когда другие коты не брезговали даже банальными одуванчиками, а то и кактусами, Мюнхгаузен, выставляя напоказ свой неисправимый снобизм, признавал за еду только желтые тюльпаны. И ничего, кроме желтых тюльпанов.

Мюнхгаузен всегда ел желтые тюльпаны. Смородин не мог припомнить, чтобы когда-то он ел что-то иное.

Смородин лег на кровать и продолжил читать Фейха с того места, на котором закончил пару часов назад.

* * *

— Добрый вечер. С вами программа «Новости Санкт-Петербурга» и я, её ведущий, Герман Каневский. Итак, приступим к главной новости последней недели, а именно к планам правительства города на перестройку Летнего Сада. Как известно, сад уже закрыт на реконструкцию, и что происходит внутри, а также что собой представляет этот план, общественности неизвестно. Но сегодня наш специальный корреспондент Таврик Мжвян побывал в Летнем Саду и подготовил подробный репортаж об этом событии.

На экране появился тот же Герман Каневский, но уже с неестественно пышными черными усами. За спиной его была видна статуя Афины Паллады.

— План перестройки Летнего Сада. До этого дня мы не знали о нем ничего. И вряд ли узнали, если бы руководители этого проекта не согласились дать нам интервью по этому вопросу. Итак, что же будет на его месте? Насколько сильно изменится привычный каждому горожанину скульптурный ансамбль? На эти и другие вопросы нам ответит художественный руководитель проекта, известный скульптор Сергей Цементели.

Вновь Герман, и уже с искусственной плешью на голове, с надутыми щеками и в огромном сером пиджаке.

— Понимаете, в чем дело… Искусство, само по себе, вещь очень хрупкая. Даже египетские пирамиды рушатся. А что уж говорить об актах вандализма, когда на статуях рисуют всякие непотребные вещи или еще что делают нехорошее. Вот. Поэтому для того, чтобы оградить эти произведения искусства от порчи, мы решили заменить их копиями.

— Что это за копии? Из чего они будут сделаны?

— А вот в этом и заключается смысл нашего проекта. Мраморные статуи мы заменим надувными из суперустойчивого пластика. Они будут удобны в транспортировке и защищены от актов вандализма. Это будет просто и удобно — каждую ночь, когда сад закроется, работники будут сдувать их, а утром снова надувать.

— Прекрасная затея. Скажите, а во сколько это обойдется городскому бюджету?

— Не могу назвать вам точную цифру, но это намного выгоднее, чем содержать мраморные изваяния, давно отжившие свой век. Понимаете, наше время диктует свои законы. Нам нужна модернизация и внедрение инновационных технологий, и установка надувных статуй прекрасно вписывается в новое время. Впрочем, я не буду ходить вокруг до около, а просто покажу вам надувную Афину Палладу. Вот она. Смотрите, практически ничем не отличается от мраморной! Её можно ударить ногой, — Цементели ударил её, — но она не сломается, а отпружинит и вернется на свое место!

— Прекрасно, я в восхищении. Скажите, а куда отправятся те статуи, которые стояли здесь раньше?

— Статуи? Они… Не сомневайтесь, что они сослужат отличную службу нашему городу.

Герман нажал на кнопку «стоп».

Это он, Каневский, замер на экране в образе толстого чиновника от искусства. Это было пять лет назад — тогда все только начиналось, и он был молодым и дерзким. Сразу после этого первоапрельского выпуска он приобрел скандальную известность: руководство канала сначала хотело отстранить его от должности корреспондента, но затем, увидев небывалый рост рейтинга, сменило гнев на милость и даже выделило ему отдельную передачу.