Здесь, в реальном мире - [7]
Пока он стоял и щурился на вывеску, пытаясь вызвать из памяти неоновый разноцветный дождь, последние Десятые прошли мимо; пришлось догонять их бегом.
Третья часть маршрута — вдоль городской библиотеки. Вот бы провести этот день в её читальном зале, проглатывая в тишине книгу за книгой. Там темновато и прохладно, и целая полка средневековой истории.
Цепочка Одиннадцатых и Десятых — дюжина голов, уже поникших от жары, — тащилась теперь вдоль фасада общественного центра, обратно к большому дубу.
— Второй круг — марш! — проорал им Кайл, как надзиратель арестантам.
Дети покорно двинулись дальше, высоко задирая колени.
Тут Вар замедлил шаг.
Он последний в колонне. Никто не заметит, если он сейчас отойдёт вот за это дерево и пропустит пару кругов.
Несколько секунд его старое послушное «я» спорило с новым, самонадеянным. А потом он просто взял и рванул к дубу.
Затаившись между стволом и забором, он смотрел, как последние Десятые сворачивают за угол. У него кружилась голова, и всё тело гудело, будто по венам бежал ток.
Он ухватился за ветку над головой и, качнувшись, закинул себя наверх. Лёг животом на толстый сук, вытянул руки, ноги — это его ветви. Представил, как сок бежит по венам, как из кончиков пальцев развёртываются нежные листочки.
Он больше не чувствовал себя старым.
Второй круг закончился почему-то очень быстро, из-за угла донёсся топот марширующих детей. Вар переполз на руках в гущу листвы ближе к концу ветки, тянувшейся за дощатый забор, зажмурился. И не открывал глаз, пока топот не затих: логика страуса.
А когда открыл, чуть не грохнулся с дерева.
Кажется, церковь была осаждена и пала.
7
Крыша снесена; стены, наполовину разрушенные, похожи на зубчатый парапет — Вар узнал, что это такое, когда готовил доклад по замкам: зубчатый парапет напоминает челюсть, в которой выбита половина зубов.
Он всё-таки свалился с ветки — рухнул на заросшую лужайку перед главным крыльцом.
От массивных деревянных дверей осталась одна створка — вторая раскрошена в щепки; та, что осталась, выворочена наружу и торчит под углом, как полуопущенный подъёмный мост. Над крыльцом — вделанный в стену железный штырь. Судя по осколкам стекла внизу, раньше с этого штыря свисал фонарь. Но теперь фонаря не было, одна только ровная чёткая тень. И эта тень указывала прямо в выломанную дверь, словно говорила: входи.
Но Вар не спешил. Он поднялся на крыльцо и внимательно изучил тень. Когда-то строители замков встраивали в стену с южной стороны — а это как раз южная — солнечные часы. Чтобы жители окрестных деревень могли узнавать по ним время.
Вар посчитал в уме. Мама уехала в восемь сорок пять — значит, сейчас примерно девять часов. Чертить ему здесь было нечем, но только что, когда приземлялся перед крыльцом, он ссадил колено. Поэтому он немного повозил пальцем по ранке и написал кровью на стене в том месте, где заканчивалась тень: I и потом X.
Он вошёл и, перебравшись через гору обломков, оказался перед винтовой лестницей колокольни. Сверху, оттуда, где раньше был шпиль, а теперь зияла пустота, в башню лился яркий свет, в котором стальные ступени мерцали и подмигивали, словно маня.
Вар уже поставил ногу на нижнюю ступень, но тут неподалёку что-то коротко проскребло — будто металлом по гравию.
Пригнувшись на всякий случай, Вар обернулся на звук.
Через второй выход была видна детская площадка в заднем конце церковного двора. У сплющенной детской горки сидела на корточках тощенькая девочка в комбинезоне. Из-под её соломенной шляпы с обвислыми полями торчали волосы, похожие на жёлтые плоские ленты. Девочка только что воткнула в землю садовый совок.
Пока Вар работал над своим докладом, он узнал, как важно рассмотреть врага сверху, пока он тебя ещё не заметил. Сражения выигрывались и проигрывались на сторожевой башне, — написал он, и миссис Спрег приклеила рядом с этим предложением стикер — улыбающуюся лампочку.
Вар шагнул к лестнице, собираясь тихо подняться наверх. Но в тот момент, когда он взялся за перила, две отломанные железные балясины сорвались вниз и оглушительно запрыгали по ступеням.
Вар оцепенел.
— Эй!
Он повернулся лицом к заднему крыльцу.
Девочка стояла теперь подбоченясь посреди асфальтовой парковки. Над её перепачканными щеками сверкали серебром солнечные очки с зеркальным покрытием.
— Что ты тут делаешь?
Вар перелез через завалы, встал в проходе и тоже подбоченился.
— Ничего.
— Я первая пришла. Так что давай топай отсюда. Делай своё ничего где-нибудь в другом месте.
— Ну как… — Ему нравилось говорить «ну как». Когда непонятно, что дальше, «ну как» позволяет выиграть немного времени. — Ну как… Это не твоя собственность. Это церковь.
— Не-а. Была церковь. А теперь… — она махнула рукой назад, туда, где из земли торчал её совок, — это мой сад.
Только сейчас Вар увидел: среди расплющенных и покорёженных фрагментов детской площадки расставлены десятки широких жестяных банок с облезлыми этикетками.
— Сад из жестянок?
Девочка молча повернулась к своим банкам.
Спустившись с крыльца на парковку и проходя мимо девочки, Вар распрямил спину — постарался стать выше; к его облегчению, он и оказался выше, как минимум на пару дюймов. Хотя глупо сравнивать, конечно, — он же не собирался с ней драться.
