Здесь говорят по-русски - [6]
"And we did. First we got hold of some stout rope, and plugged his mouth with a towel. While we were working on him he came to and opened one eye. Upon closer examination, let me tell you, the mug turned out to be not only repulsive but stupid as well-some kind of mange on his forehead, mustache, bulbous nose. Leaving him lying on the floor, Petya and I settled down comfortably nearby and started a judicial inquiry. We debated for a good while. We were concerned not so much with the affront itself-that was a trifle, of course-as much as with his entire profession, so to speak, and with the deeds he had committed in Russia. The defendant was allowed to have the last word. When we relieved his mouth of the towel, he gave a kind of moan, gagged, but said nothing except 'You wait, you just wait. . . .' The towel was retied, and the session resumed. The votes were split at first. Petya demanded the death sentence. I found that he deserved to die, but proposed substituting life imprisonment for execution. Petya thought it over and concurred. I added that although he had certainly committed crimes, we were unable to ascertain this; that his employment in itself alone constituted a crime; that our duty was limited to rendering him harmless, nothing more. Now listen to the rest.
"We have a bathroom at the end of the corridor. Dark, very dark little room, with an enameled iron bathtub. The water goes on strike pretty often. There is an occasional cockroach. The room is so dark because the window is extremely narrow and is situated right under the ceiling, and besides, right opposite the window, three feet away or less, there's a good, solid brick wall. And it was here in this nook that we decided to keep the prisoner. It was Petya's idea-yes, yes, Petya, give Caesar his due. First of all, of course, the cell had to be prepared. We began by dragging the prisoner into the corridor so he would be close by while we worked. And here my wife, who had just locked up the shop for the night and was on her way to the kitchen, saw us. She was amazed, even indignant, but then understood our reasoning. Docile girl. Petya began by dismembering a stout table we had in the kitchen-knocked off its legs and used the resulting board to hammer shut the bathroom window. Then he unscrewed the taps, removed the cylindrical water heater, and laid a mattress on the bathroom floor. Of course next day we added various improvements: we changed the lock, installed a deadbolt, reinforced the window board with metal-and all of it, of course, without making too much noise. As you know, we have no neighbors, but nonetheless it behooved us to act cautiously. The result was a real prison cell, and there we put the GPU chap. We undid the rope, untied the towel, warned him that if he started yelling we would reswaddle him, and for a long time; then, satisfied that he had understood for whom the mattress had been placed in the bathtub, we locked the door and, taking turns, stood guard all night.
"That moment marked the beginning of a new life for us. I was no longer simply Martin Martinich, but Martin Martinich the head warden. At first the inmate was so stunned by what had happened that his behavior was subdued. Soon, however, he reverted to a normal state and, when we brought his dinner, launched into a hurricane of foul language. I cannot repeat the man's obscenities; I shall limit myself to saying that he placed my dear late mother in the most curious situations. It was decided to inculcate in him thoroughly the nature of his legal status. I explained that he would remain imprisoned until the end of his days; that if I died first I would transmit him to Petya like a bequest; that my son in his turn would transmit him to my future grandson and so forth, causing him to become a kind of family tradition. A family jewel. I mentioned in passing that, in the unlikely eventuality of our having to move to a different Berlin flat, he would be tied up, placed in a special trunk, and would make the move with us easy as pie. I went on to explain to him that in one case only would he be granted amnesty. Namely, he would be released the day the Bolshevik bubble burst. Finally I promised that he would be well fed-far better than when, in my time, I had been locked up by the Cheka-and that, by way of special privilege, he would receive books. And in fact, to this day I don't believe he has once complained about the food. True, at first Petya proposed that he be fed dried roach, but search as he might, that Soviet fish was unavailable in Berlin. We are obliged to give him bourgeois food. Exactly at eight every morning Petya and I go in and place by his tub a bowl of hot soup with meat and a loaf of gray bread. At the same time we take out the chamber pot, a clever apparatus we acquired just for him. At three he gets a glass of tea, at seven some more soup. This nutritional system is modeled on the one in use in the best European jails.
"The books were more of a problem. We held a family council for starters, and stopped at three titles:
В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.
Гениальный шахматист Лужин живет в чудесном мире древней божественной игры, ее гармония и строгая логика пленили его. Жизнь удивительным образом останавливается на незаконченной партии, и Лужин предпочитает выпасть из игры в вечность…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.
Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа).Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету.
Свою жизнь Владимир Набоков расскажет трижды: по-английски, по-русски и снова по-английски.Впервые англоязычные набоковские воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство») вышли в 1951 г. в США. Через три года появился вольный авторский перевод на русский – «Другие берега». Непростой роман, охвативший период длиной в 40 лет, с самого начала XX века, мемуары и при этом мифологизация биографии… С появлением «Других берегов» Набоков решил переработать и первоначальный, английский, вариант.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В очередной том собрания сочинений Джека Лондона вошли повести и рассказы. «Белый Клык» — одно из лучших в мировой литературе произведений о братьях наших меньших. Повесть «Путешествие на „Ослепительном“» имеет автобиографическую основу и дает представление об истоках формирования американского национального характера, так же как и цикл рассказов «Любовь к жизни».
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
Черновой автограф рассказа В. Набокова был обнаружен А. Бабиковым среди рукописей в вашингтонском архиве писателя и подготовлен к публикации А. Бабиковым при участии Г. Барабтарло.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.