Заземление - [17]

За что он борется? Неужели за право самоутверждения? Но если его ошибка — плод глупых детских обид на мать, значит скоро, очень скоро ему придётся пожалеть о содеянном.

Нарастающая суета внутри квартала неожиданно приковала внимание. Несмотря на дождь, ссыльные возбуждённо носились между строений, собираясь в небольшие группы. На клеймёных лицах отображалось беспокойство.

— Только не это, — вздохнул Элатар над её плечом.

— Что-то случилось? — переспросила девушка.

— Да так, — голос Элатара звучал взволнованно, и Кантана поняла, что брат снова лжёт. — Ничего особенного.

Чавкающий звук шагов прервал мысли Кантаны. Из-за постройки высунулся тот неотесанный мужлан, что накинулся на неё несколькими минутами ранее, в бараке.

— Элатар, — позвал он, игнорируя Кантану. Впрочем, она была только рада этому. — Ещё один. Пойдём-ка, хватит прохлаждаться!

— Я так и думал, — Элатар отряхнул дешёвые холщовые штаны.

— Не забудь маску, — выдавил мужлан.

— Маску?! — переспросила Кантана, неожиданно понимая всё.

Элатар выставил руку с напряжёнными мускулами вперёд, отрезая Кантане путь.

— Услышь меня, — прошептал он, глядя ей в глаза, — хотя бы раз. И прости, если сможешь. Моё место здесь.

Широкая спина Элатара потерялась за полосами ливня. Каждый его шаг отдавался в сердце распирающей болью. Но Кантана сохранила достаточно гордости для того, чтобы не побежать за ним в дождь. Как ни прискорбно было это осознавать, потраченные деньги не стоили того, чтобы валяться у брата в ногах среди толпы незнакомых людей.

Всё ещё стоя под навесом, Кантана видела, как Элатар влился в небольшую группу людей и надел матерчатую маску. Собравшись кучкой, изгнанные ринулись в сторону рубежа. В последний раз окинув взглядом удаляющуюся фигуру брата, Кантана проглотила обиду вместе с терпким привкусом гари. Глаза защипало, но не хотелось думать, что причина этому — слёзы. Это дождь виноват. И по щекам бежит ливневая вода.

Ничего не оставалось, как выйти на сырой песок и последовать за ссыльными, прячась в густой тени построек. Но не потому, что было любопытно. Просто в Пропасти больше некого было искать. А значит, настало время вернуться.

3

Спасаясь от дождя под скатами ветхих крыш, Кантана кралась к рубежу. С каждым пройденным перекрёстком постройки редели, уступая место густым порослям влаголюбивых растений. Галечный пласт под ногами превращался во влажную, маркую глину. Замша сапожек покрылась желтоватой коркой грязи.

Возможность нападения уже не волновала. Приоритеты поменялись в считанные секунды. Вопреки законам здравого смысла, Кантана пыталась осмыслить причину, что заставила брата отказаться от свободы в пользу жалкого существования на дне жизни. Вопрос не давал успокоиться, звеня под ложечкой сосущей болью. Да, Элатар панически боялся высказываться и отстаивать свою позицию перед матерью, но разве одни лишь глупые принципы и гордыня могли завести так далеко?

Перед глазами неожиданно встало лицо Манарины: искалеченной, но счастливой женщины. Она точно смогла бы разрешить мучительные противоречия и указать, где истина. Если бы однажды, в другой жизни, ей не вырвали язык за то, что осмелилась быть собой.

Люди наверху не понимают, что значит свобода в широком смысле. Потому что не видят ничего, кроме золотой клетки, которую сами же себе и построили, и не знают иных вариантов. Элатар просто осмелился продраться сквозь прутья и посмотреть на вещи с позиции наблюдателя.

И кто на самом деле свободнее: Элатар или она?

Гул возни нагнал Кантану, когда она покидала поселение и пересекала границу, отделяющую жилой квартал от болотистой заводи. Голоса, прорывающиеся сквозь шум дождя и завывание урагана, звучали взволнованно. В растерянности Кантана обернулась. Колкая стена дождя, накренившись от ветра, обрушилась на лицо и заставила зажмуриться. Переведя дыхание, Кантана осмелилась открыть один глаз, а затем и другой.

Толпа ссыльных в дальней части квартала выволакивала из ветхого домика человека, обвязанного простынями. Даже не человека — тело. Кантана не раз присутствовала на ритуалах прощания и могла отличать кислое от пресного. Один вывод напрашивался на ум: кто-то из селян умер, и теперь активисты готовятся предать тело земле. Только к чему тогда вся эта паника и канитель вокруг самого заурядного события?

Изгнанные расталкивали друг друга, стараясь отойти подальше от мужчин, волочащих тело. Лица их закрывали маски. Не без удивления Кантана приметила в кишащем столпотворении брата. Элатар вместе с парой молодых парней выносил из дома умершего мелкие предметы мебели и расставлял у крыльца. Заметив Кантану издали, он отвернулся, словно не имел к ней ни малейшего отношения. Так, будто презирал её за попытку вызволить на свободу.

Что ж. У каждого свой рай. Принять чужую позицию всегда тяжело, но иногда приходится совершать насилие над разумом.

Вздохнув, Кантана двинулась дальше. Хлипкий мирок, в котором она существовала последние полторы недели, качнулся ещё раз, и теперь — сильнее. Брата выкинуло за пределы настоящего. Предстояло вырвать Элатара из памяти, словно его никогда не существовало. Так делают все кланы, чтобы залечить язву позора. Однажды о нём позабудут и горожане, но произойдёт это куда позже, чем семья окончательно отвергнет старые воспоминания. Стервятники дольше помнят пролитую кровь, нежели собратья павших животных.