Зай по имени Шерлок - [71]

– Козлик так или иначе мертв, и нет никакого смысла теперь докапываться до истины. Но вернемся к Проционе – он правильно все рассчитал. Он знал про длинный язык Листрейда и был убежден, что инспектор рано или поздно побежит докладывать мне об успешном окончании громкого дела. Как выяснилось, енот неплохо знал и меня: я, по его логике, должен был броситься в осматривать останки, а после и в берлогу, как, собственно, и случилось. Получив сигнал от старого волка о вскрытии берлоги полицией, Проционе стал ждать, когда же нам с вами посчастливится появиться в ней, что и было его главной целью.

– Я до сих пор, кстати, не пойму: волка действительно запугали или он служил у енота на добровольной основе?

– Честно говоря, не знаю. Главное, он безупречно исполнял свою роль. И когда мы с вами объявились в берлоге и устроили в ней возню, волк уже был в курсе и сделал все, что ему и полагалось сделать. Ловушку себе мы приготовили сами, а волку оставалось лишь дернуть за ниточку – в прямом и переносном смысле. Я догадался об этом слишком поздно.

У меня сразу вызвали подозрение несколько странностей: во-первых, камень покоился уже на подставке на самом верху наклонного пола. Полиции, вроде как, катить его туда и подпирать совершенно без надобности; во-вторых, веревка – ее бы полиция заметила наверняка и прибрала к лапам. Из чего можно сделать вывод, что она появились в берлоге лишь в нужный момент; в-третьих, столь примитивный подлог костей никак не мог не вскрыться, и еще вывороченный из стены рогами камень – глупее ничего не придумаешь. Все это казалось мне довольно наивным и потому вызывало естественные сомнения, но мне, как зверю любознательному, непременно хотелось поставить опыт, и здесь тоже имелся тонкий расчет. Проционе требовалось убрать нас тихо, чтобы все походило на несчастный случай от неуемного любопытства – неудачный эксперимент, в данном случае.

– Почему же он просто не мог, простите, пристрелить вас из того же лука? – мне было совершенно неясно, к чему такие сложности и мудреные заморочки с камнями, веревками и распределением ролей.

– Слишком просто, друг мой. К тому же в случае убийства полиция кинулась бы искать убийцу, а так – сам виноват: сунул нос, куда не следует, и сделал то, чего не следовало делать.

– Неужели он и вправду настолько умен? – не поверил я. Все рассказанное Шерлоком Заем никак не укладывалось у меня в голове: какой-то злобный енот – и вдруг гений…

– О! И еще как. Ему почти удалось провести меня. Впрочем, чего уж, ему действительно удалось. Я попался как мальчишка. Да и вас за собой потянул в эту трясину, – расстроился Шерлок Зай, уставившись на сложенные шалашиком дрова в камине.

– Но ведь все обошлось! – попытался я приободрить его. – Так что не стоит и переживать.

– Вы не правы. Мне со своей любознательностью впредь следует быть более осторожным… Но я продолжу, с вашего позволения. Итак, первым сбоем в плане Проционе оказалось наше чудесное освобождение; вторым слабым звеном стал волк.

– А как же тогда белка?

– Белка должна была отвлекать любопытных. Им мог оказаться любой случайный или намеренный свидетель встречи волка с козлом. Белка, как вы правильно заметили, оказалась третьим слабым звеном в безупречном плане. Для профессионала она слишком беспечна и неосмотрительна – так наивно выдать место своего жительства может исключительно любитель. Случайный зверь, к которому и претензий-то никаких быть ни у кого не могло. Отсюда и промах с запиской и стрелой. Проционе никак не рассчитывал, что мы выйдем на белку, иначе нашел бы способ избавиться от ненужного свидетеля. Та же участь по завершении дела грозила и волку, о чем тот явно не подозревает до сих пор. Мы фактически спасли его от неминуемой гибели.

– Но позвольте! Помнится, он говорил, будто его запугали. И поставщика глухарей он вроде как даже не видел.

– И вы в это верите? – усмехнулся Шерлок Зай, выпуская из пасти облачко дыма. – Хотя, возможно, все именно так и было, но я почти на все сто уверен, волк видел посыльного и даже общался с ним. И записки никакой могло вовсе не быть, а снабжение едой – оговоренная заранее плата за несложную работу. Такая версия мне кажется более вероятной.

– Логически все верно, но как это проверить?

– А зачем, дорогой Уотерсон? Знаете, у меня постепенно пропадает желание интересоваться тем, что не имеет особого значения. Но мы немного отвлеклись. Вернемся же к тому моменту, когда вы отсутствовали, выслеживая белку. Я выскочил из-за дерева навстречу волку, успев заметить мелькнувший за орешником силуэт. Мне хотелось броситься за убегавшим в погоню, но волк, как бы невзначай, преградил мне дорогу, что мне показалось странным. Волк правильно понял мои сомнения и взялся выкручиваться, обвиняя меня в срыве поставки ему продовольствия. Я не спорил с ним. Я ждал, когда закончится спектакль для одного зрителя. А препираться со мной ему надоело едва за его спиной стих шум – посыльному удалось улизнуть.

Тогда волк продолжил свои обвинения: и посыльный ушел, и его ужин сгинул, – но по его морде хорошо было заметно, что он только и ждет, как бы зайти за куст и забрать еду. Мне пришлось ему подыграть. Таким образом, мне удалось завладеть птицей для детального осмотра ее ран. Волк пребывал в замешательстве, пытаясь решить головоломную задачу, как ему следует поступить. Ведь, по сути, его миссия оказалась провальной. Не согласись он сотрудничать с нами – это могло вызвать у меня ненужные подозрения; согласись – неизвестно какая реакция последует со стороны его подельников. Сделать выбор здесь действительно крайне сложно.