Завтра, завтра, завтра - [5]

«Не знаю. Думаю, да. Но…»

«Мы пытались связываться по радио, Стив. Говорить напрямую гораздо проще, но четвертое измерение глушит радиоволны. Так что от этой затеи пришлось отказаться. Металл куда прочнее плоти и радиоволны. Вот так и возникла пишущая машинка — долговечная, крепкая, сварная, с деталями из особых сплавов. Единственный метод, которым мы могли воспользоваться, и наилучший. И, наконец, нам удалось пробиться к вам. А времени у всех нас остается все меньше…»

Остальное Стив знал наизусть: машинка является компактным, самозаряжающимся, размерностным перевоплощением Эллен Абботт. И еще о Кракене: он убивает невинных людей, он порабощает людей миллиардами. Страницы заканчивались так:

«В вашей власти оживить мертвых, Стив. Вы способны воскресить моего отца, уничтожить Кракена и вызволить меня из тюрьмы. Всё это вы можете. Теперь мне пора уходить. Завтра вечером снова…»

Стив оторвал взгляд от сложенного листа бумаги с машинописным текстом, посмотрел на небо, где полагалось возвышаться осязаемому диктаторскому дворцу, на верхушке которого находилась Эллен.

Но вместо этого он узрел одни лишь облака.

«…оживить мертвых».

До дому он добрался автостопом.

***

Мертвых — оживить. Да. Стоит устранить Кракена — и автоматически конкретизируется очередной Вероятный мир. Те, кого Кракен убил бы, будут спасены. Отец Эллен тоже не будет уничтожен.

Мир состоит из всевозможных ЕСЛИ. ЕСЛИ бы он всю оставшуюся неделю сидел и глазел на машинку, не прикасаясь к ней, Эллен Абботт была бы казнена. ЕСЛИ он убьет Маккракена, она будет жить.

В жизни полно всяких ЕСЛИ. Он МОГ бы многое совершить, если бы сделал свой выбор. Он мог бы отправиться в Нью-Йорк, или Чикаго, или в Сиэтл. У него был выбор. В этих городах он мог бы питаться или голодать. Он мог выбирать. Он мог совершить убийство. Или ограбить кого-нибудь. Покончить с собой. Выбор. Множество ЕСЛИ. Любое из них приведет к другой жизни. К иному существованию. Как только будет сделан выбор.

Итак, Эллен и Кракен не были невероятными. Она жила в самом что ни на есть Вероятном ЕСЛИ-мире. Она продолжала бы жить в нем, и ее казнили бы в пятницу вечером, если он это не пресечет. ЕСЛИ. ЕСЛИ. ЕСЛИ.

ЕСЛИ у него хватит духу. ЕСЛИ ему повезет. ЕСЛИ никто его не остановит. ЕСЛИ он до этого доживет. Завтрашний мир — это пчелиные соты вероятностей, которые ждут, когда их наполнят реальностью, определенными, осознанными действиями.

***

В тот вечер они с Эллен говорили о музыке и живописи. Он узнал о том, что она страстная поклонница Бетховена, Дебюсси, Шопена, Глиэра и некоего Мурдена, родившегося в 1987 году. Ее любимым чтением были произведения Диккенса, Чосера, Кристофера Морли…

Маккракена они даже не вспоминали, как, впрочем, и Кракена.

Все это время рядом с Темплом не было ни голоса, ни тела, а лишь тепло и пламя. Прикосновение ее еще не родившегося мира преобразило его жилище, подобно лучам солнца, льющимся сквозь высокие церковные окна и смывающим чистым светом всю грязь с мира образца 1955 года. Когда солнечные блики попадают на твое лицо и проникают в твою душу, а пальцы работают на машинке в унисон с кем-то по имени Эллис Абботт, рассказывающей о социологии и психологии, литературе, семантике и многих других важных вещах, то ты уже не одинок.

«Все мелочи должны быть прояснены, Стив. Если вы поверите в мой мир, такой, какой он есть, и в тот, каким он станет после того, как вы его измените, то вы должны знать всё. Я вовсе не надеялась, что вы всё узнаете и немедленно примете решение. Это противоречило бы всем известным законам логики. С вами я пошла на риск…»

В полночь они всё еще обменивались фонтанами информации о моде, религии и верованиях.

И даже о… любви.

«Как жаль, — писала Эллен, — что на любовь времени никогда не хватало. Столько лет кряду я была занята, переезжая из города в город, работая, воодушевляя отца. В то время я посвящала себя только ему. Как жаль. Если бы только хватало времени…»

— Будет время, — тихо ответил Стив. — Если то, что вы говорите о Вероятном будущем — здравая теория, тогда времени будет много, больше, чем достаточно. Я позабочусь об этом.

«А если… всё сорвется?»

Ему не хотелось об этом думать… совершенно не хотелось.

***

В комнате вдруг воцарилась тишина. Посреди этого безмолвия Стив слышал, как его сердце бьется у него в горле. Он не помнил, как он это написал. Просто он перебрал несколько раз пальцами и готово:

«Я бы… увидеть вас, Эллен. Хотя бы раз».

Молчание. Тягучее молчание. Он уже начал опасаться, что она никогда больше не заговорит. Но она ответила.

«Вы замечательный человек, Стив Темпл. Время не властно над эмоциями. Вот что. Эту машинку обволакивает слабое энергетическое поле. Сожмите пальцы, придвиньтесь поближе к машинке и сосредоточьтесь. Может быть, на мгновение… наши образы войдут в контакт. Прижмитесь к машинке, Стив…»

Стив моментально повиновался. В его серых и пустых глазах появилось нечто такое, чего раньше не было, — тепло. В ожидании чего-то его губы разомкнулись, обнажив зубы.

Что-то случилось с его легкими. У него сперло дыхание.

Она появилась.

Сперва лишь зыбкие расплывчатые очертания, которые становились все отчетливее. Она сидела напротив — в пяти веках от него. Ее волосы были подобны солнцу, а голубые глаза в озарении шевелюры печально смотрели на него. Ее розовые губы беззвучно разомкнулись и произнесли: