Завтра, завтра, завтра - [3]

Захлопнув дверь, он увидел ее и остолбенел. Словно человек под толщей прозрачной воды, он медленно и заторможено прошагал по комнате. Где-то вдали щелкнула машинка, но на самом деле она находилась перед ним.

«Привет… Стив Темпл!..»

Он стоял наготове. Пальцы в нерешительности стучали по клавишам. Он захлопнул отвисшую было челюсть. Потом разрешил себе продолжать, и это было легко.

«Привет, Эллен, — написал он. — ПРИВЕТ ЭЛЛЕН!»

В первые спокойные минуты после установления контакта Темпл нехотя описал ей свою жизнь. Череда скомканных, унылых серых лет, тянущихся, словно вереница узников на одной цепи. Ночи, проведенные в ожидании стука в дверь, в надежде, что кто-то придет и станет ему другом. А там — никого, кроме хозяина, скулящего из-за арендной платы. Его единственные друзья жили под обложками книг. Некоторые из них возникли из его пишущей машинки до того, как он снес ее в ломбард. Вот, собственно, и все.

Потом заговорила Эллен Абботт.

— Если вы собираетесь мне помочь, а вы, Стив Темпл, единственный, на кого я могу сейчас положиться, чтобы изменить будущее, то вы заслуживаете исчерпывающих объяснений. Моего отца звали профессор Абботт. Вы, конечно, слышали о нем. О, нет, как глупо с моей стороны. Как вы могли о нем слышать! Вы же умерли пятьсот лет тому назад…

Стив нервно сглотнул слюну.

— Спасибо. Я чувствую себя вполне живым. Продолжайте.

Эллен Абботт продолжала:

— Это парадокс. Для вас я еще не родилась, а следовательно, я невероятна. А вы уже пять веков, как умерли и похоронены. И, тем не менее, все будущее мира держится на нас, двух невозможностях, и в особенности на вас, если вы согласитесь действовать от нашего имени.

Стив Темпл, вам придется поверить в то, что я скажу. Я не жду от вас мгновенного безоговорочного исполнения, но у вас осталось всего три дня на раздумья и действия. И если в последний момент вы откажетесь, то получится, что я зря вела с вами разговоры, а вместо этого могла бы обратиться с призывом к кому-нибудь другому, живущему в вашем веке. Я должна убедить вас в своей полной искренности. Вам предстоит потрудиться…

Темпл прочел возникающие слова, и в нем все помутилось и перекосилось. В комнатушке стало зябко, и Стив, не шелохнувшись, смотрел на появляющиеся слова.

— Вам предстоит потрудиться не ради меня… нет, не ради меня, а ради всех нас, живущих в будущем.

***

Следующее, что бросилось в глаза, была чашка кофе в правой руке; напиток вызывал сокращение мышц в его горле и обжигал желудок. Грек был на своем месте — за стойкой, тучный и засаленный. Его легко было обнаружить по запаху. Сверкнуло что-то белое — Грековы зубы.

— Привет, Грек, — Темпл еле шевелил губами. — Как я здесь очутился?

— Ты зашел так же, как каждый вечер за последние три года. Не бери в голову. Ты похож на призрака. Что стряслось?

— То же, что всегда. Сегодня вечером туманно?

— Разве ты не знаешь?

— Я? — Стив потер руки, покрытые холодной влагой. — Ах, да! Конечно, конечно. Сегодня туман. Я совсем забыл.

Он сделал дрожащий вдох, который показался ему первым глотком воздуха за многие часы.

— Странная штука, Грек. Через пятьсот лет от туманов избавятся…

— Торговая палата примет закон?

— Воздействие на погоду, — сказал Стив.

Воздействие. Он подумал над словом и добавил:

— Да. Всяческие воздействия. Должно быть, диктатура.

— Ты полагаешь?

Насупив брови, Грек всем телом налег на стойку.

— Ты думаешь, если дела так пойдут и дальше, нам это светит?

— Через пятьсот лет, — сказал Стив.

— А, черт! Через пятьсот лет! Ну и плевать!

— Может, мне не наплевать, Грек. Пока не знаю.

Стив перемешивал свой кофе.

— Послушай, Грек, если бы ты знал, во что превратится Гитлер через сорок лет, разве ты не прикончил бы его?

— Конечно! И любой бы так поступил. Вон он чего учинил!

— Подумай про всех парней, которые выросли вместе с Гитлером. Ведь кто-то же должен был догадаться, во что он превратится; а ОНИ — хоть палец о палец ударили? Нет.

Грек пожал грузными плечами.

Темпл на мгновение склонился к своему кофе.

— А как насчет меня, Грек? Если бы тебе стало известно, что в будущем я стану тираном, ты бы меня убил?

Грек засмеялся.

— Ты — очередной Гитлер?

Темпл криво усмехнулся.

— А, вот видишь! Тебе не верится, что я могу представлять опасность для человечества. Вот так и Гитлеру все сходило с рук. Потому что он был маленьким человечком задолго до того, как стал большим, а на маленьких человечков никто не обращает внимания.

— Гитлер — другое дело.

— Разве? — Стив напрягся. — Маляр-обойщик? Другое дело? Забавно! Никто не распознает убийцу, пока не станет слишком поздно.

— Ладно, допустим, я тебя укокошу, — предположил Грек. — Как я докажу, что ты — будущий диктатор? Ты мертв. Значит, не диктатор. Концы с концами не сходятся. И меня упекут в каталажку.

— В том-то все и дело.

Темпл разглядывал картину на стене. Плакат предвыборной кампании розоволицего человека, так и пышущего здоровьем, с жесткой седой шевелюрой и распахнутыми синими глазами. Под портретом было написано «Дж. Х. Маккракен — кандидат в конгрессмены, XIII округ».

***

В глазах у Темпла потемнело, его заколотил озноб. Он встал, дико озираясь. Провел руками перед глазами и закричал: