Завоеватели - [83]
Развалины дворца инков.
Все гости повскакали с мест и столпились около новоприбывшего. Манко отодвинулся в самый дальний угол, придвинул к себе бутылку с вином и стакан и положил голову на руки, делая вид, что захмелел. Глядя на — это спокойное лицо, на эти крепко слипшиеся веки, никто не подумал — бы, что мнимый спящий жадно ловит каждое слово.
— Так вот, сеньор Пизарро, — стал рассказывать Кандиа. — В конце декабря к сеньору наместнику приехал ваш и его братец, Эрнандо Пизарро…
Среди гостей послышались радостные возгласы: никто не думал, что брат наместника вернется так скоро; он, наверное, привез письма с родины, известия о друзьях и знакомых. Каждый начал наперебой осыпать Кандиа вопросами. Наскоро передав гостям то, что их больше всего интересовало, Педро де-Кандиа стал обстоятельно рассказывать об успехах Эрнандо.
— Дона Эрнандо встретили в Испании, как самого короля, — повествовал он. — В каждом городе навстречу ему выбегали толпы народа, подносили подарки, наперерыв угощали его и спутников. Король принял дона Эрнандо в Мадриде и обласкал, как родного брата. Он подтвердил и значительно расширил дарованные сеньору наместнику привилегии, а Альмагро предоставил территории на двести испанских миль от окраин нашего наместничества. Когда узнали о сокровищах, которые привез с собой дон Эрнандо, народ точно с ума сошел. От колонистов отбою не было, и добровольцы записывались к дону Эрнандо тысячами. Знаете, сколько кораблей приехало с ним к панамскому побережью? Больше тридцати! Такой флотилии еще не бывало у панамских берегов.
— А много солдат привез с собой Эрнандо? — спросил Хуан.
— Да, кажется, человек шестьсот или семьсот. Вы это скоро узнаете от него самого. Сеньор наместник назначил его вместо вас губернатором Куско, и скоро он явится сюда собственной персоной. А самое главное я и забыл вам сказать. Король пожаловал сеньору наместнику титул маркиза, и брат ваш будет называться теперь не сеньор Пизарро, а его сиятельство маркиз де-Альтавильяс.
Много и других новостей порассказал Педро де-Кандиа, но они не интересовали Манко. Самое главное было то, что в. Куско приезжает новый хозяин, хитрый и жестокий Эрнандо, совсем не похожий на легкомысленного Хуана. Эту важную новость нужно было как можно скорее сообщить верховному жрецу и ближайшим участникам заговора. Манко захрапел, потом громко застонал и свалился набок.
Хуан Пизарро оглянулся.
— А здорово наш херес забирает этого мальчишку! — со смехом проговорил он. — Не выдерживают они христианских напитков… Надо все-таки его убрать отсюда, а то, пожалуй, проснется и подслушает то, чего не надо.
По знаку Пизарро, четверо служителей подхватили спавшего юношу на руки и унесли в его дворец. Как только они ушли и Манко остался один, он приподнялся на кровати и тихо хлопнул в ладоши. Из соседней комнаты поспешно выбежала Оэльо.
— Беги скорее к верховному жрецу, — приказал он. — Скажи, чтобы он привел с собой двух военачальников, да и амаута пусть тоже придет сюда.
Через полчаса в неосвещенном покое инки состоялся военный совет. Манко рассказал о предстоящем прибытии Эрнандо. Пизарро и ждал, что скажут его советники.
— Старый зверь умнее молодого, — задумчиво проговорил амаута. — Он хорошо знает, что в норе нужно сторожить все выходы. Когда приедет новый начальник, сюда, пожалуй, никто не проберется.
— И он приедет не один, а со свежим отрядом, — добавил верховный жрец. — Сражаться с белыми станет тогда труднее. По-моему, нужно торопиться. Пусть наш повелитель завтра же ночью убежит из этого места. К нему быстро соберутся его воины и, может быть, успеют броситься на Куско еще до того, как сюда прибудет новый испанский вождь.
Совет верховного жреца был принят, и весь следующий день Манко провел в приготовлениях к побегу. Ночью он бежал. Но и враги его не дремали. Индейцы из племени каньярес, вступившие в союз с завоевателями и вместе с ними прибывшие в Куско, давно уже следили за инкой. Они знали о том, что к нему ночью приходят какие-то посетители, и подозревали недоброе. В день бегства, на заре, один из их лазутчиков прокрался ко дворцу Манко и стал прислушиваться. Чуткое ухо его не улавливало ни храпа, ни шорохов, ни движений спящих. Дворец казался необитаемым. Индеец стал расталкивать испанского, солдата, сторожившего у входа, но солдат был мертвецки пьян и только переваливался с боку на бок. Индеец вошел во дворец и скоро убедился, что обитатели его исчезли.
Об этом сейчас же донесли Хуану, и за беглецом послали погоню. Манко не успел еще далеко, отойти от города. Местность была ровная, кое-где пересеченная болотами и зарослями низких кустарников. Спрятаться в ней было трудно. Увидев издали всадников и сопровождавших их индейцев, Манко вместе с Оэльо поспешил укрыться в зарослях болотного камыша, но индейцы были опытны по части преследования неприятеля. По едва заметным следам, по примятой траве они быстро узнали, куда направился беглец, и через каких-нибудь полчаса уже обнаружили его убежище. Манко вернули в Куско, поселили поблизости от жилища губернатора и учредили за ним строжайший надзор. План восстания, по-видимому, рухнул.
