Завоевание Ирана арабами - [82]
По поводу побудительных мотивов выселения наджранских христиан из Аравии уже в средневековой науке существовали различные точки зрения. А. Фатталь анализирует их и пытается выделить наиболее аргументированную. Он мало доверяет традиции, сообщающей, что пророк на смертном одре завещал Омару покончить с существованием на Аравийском полуострове других религий, кроме ислама. Малоубедительным представляется ему и обвинение наджранцев в нарушении договора с мусульманами (занятие ростовщичеством), ибо в таком случае они должны были лишиться статуса зиммиев, между тем как они оставались зиммиями и после переселения. Наиболее удачным А. Фатталю кажется объяснение, высказанное Балазури и Абу Йусуфом: Омар, распорядился о выселении наджранцев, которые становились все многочисленнее, были хорошо вооружены, имели верховых лошадей и представляли потенциальную угрозу в тылу мусульман[663].
В Вавилонии наджранцы были поселены на неосвоенных землях, которые должны были обрабатывать; за землю они платили налоги местной администрации. Впоследствии большинство из них приняли ислам. К середине VIII в. сумма налогов с наджранцев составляла ⅒ часть той, которая была предусмотрена первоначальным договором. Это может свидетельствовать о том, что численность выходцев из Наджрана, исповедовавших христианство, уменьшилась за сто лет с момента переселения в десять раз.
Попытки «иранских» христиан (точнее — христиан Вавилонии) установить контакты с мусульманами были предприняты еще во время Мухаммеда, в последний год жизни пророка. Как сообщает автор «Хроники Сеерта», католикос Ишо'яб II без ведома шаханшаха направил к Мухаммеду епископа Мешана Гавриила с богатыми дарами, в числе которых была тысяча серебряных статеров, и письмом, в котором содержалась просьба быть милостивым к христианам. В том, что католикос принял такое решение самостоятельно, нет ничего удивительного: стремление высшего христианского духовенства выйти из-под опеки монарха для времени последних Сасанидов, начиная с царствования Хосрова II, было обычным явлением (вспомним хотя бы поведение Ишо'яба I, отказавшегося выполнить приказ Хосрова Парвиза и укрывшегося у лахмидского царя Ну'мана).
Гавриил прибыл в Йасриб (Медину), когда пророк уже умер, и передал дары и письмо Абу Бакру, рассказал о положении христиан в державе Сасанидов, пожаловался на грубость арабского войска в отношении местного населения во время грабительских набегов. Посол католикоса убедил также халифа в том, что восточные христиане — противники ромеев. Результатом переговоров стали полученные послом гарантии, и Гавриил возвратился к патриарху с сознанием выполненного долга.
В другое время своеволие католикоса обернулось бы для него большими неприятностями. Но в данном случае гнев государя утих после объяснений главы несторианской церкви. Оправдывая свои действия, Ишо'яб II сказал, что он заботится о христианах, которые живут на землях арабов: последние вынуждают их принять ислам либо платить джизью. Именно поэтому он собрал небольшую сумму и послал им, поскольку обязан заботиться о своей пастве. Затем шаханшах приказал католикосу написать христианам, живущим по соседству с арабами, чтобы христиане держались от них подальше и помогали бы их врагам. Католикос вознес хвалу государю и вышел. Он продолжал руководить общиной восточных христиан, несмотря на трудности, вызванные начавшимися военными действиями между Сасанидским государством и арабами[664].
Отношение мусульман к христианам Ирака (Вавилонии) при вторжении в западные провинции Сасанидского государства определялось конкретными обстоятельствами. С одной стороны, христиане нижнего Междуречья были подданными шаханшаха и в этом качестве были связаны с ним обязательствами и повинностями. С другой стороны, большинство христианского населения Вавилонии составляли арабы и арамеи, говорившие также по-арабски: они считали себя арабами, как о том свидетельствуют источники.
В Хире полководец Халид бросает христианам следующее обвинение: «Горе вам! Вы не арабы, ибо не мстите арабам. Вы и не персы, ибо не сводите счеты, опираясь на справедливость и законы». Ади ему ответил: «Нет, мы чистокровные арабы, а другие — арабизированные». Халид возразил: «Если вы такие, как говорите, то почему враждуете с нами и пренебрегаете нашим приказом?» Ади ответил: «Указание на справедливость наших слов в том, что у нас нет другого языка, кроме арабского»[665].
Примерно такая же языковая и этническая ситуация отмечена и в Анбаре (Пероз Шапуре), расположенном севернее Хиры на правом берегу Евфрата: «Он увидел, что они пишут по-арабски и изучают арабский. Спросил у них: "Вы кто?" Ответили: "Мы арабское племя, поселились здесь с арабским племенем, пришедшим до нас". Первые их поселенцы появились там во времена Навуходоносора, когда он разрешил селиться арабам, потом они не ушли оттуда»[666]. В Айн ат-Тамре, другом городе на Евфрате, были общины христиан и иудеев, но большинство населения составляли оседлые арабы-земледельцы из племен таглиб, намир и асад[667].
Во время военных действий мусульман в районах, примыкающих к Тигру и Евфрату, отрядам халифа очень часто приходилось иметь дело с местными арабами. На раннем этапе завоеваний местные арабы чаще выступают противниками пришлых Кожевников. Такое отношение к пришельцам было обусловлено традицией, когда полунезависимое царство Хиры играло роль буфера между сасанидским Ираном и кочевниками Аравии: во времена джахилии «никто из арабов не отваживался тревожить Иран из-за раби'итов»
