Заводная обезьяна - [42]

- Ничего не понимаю, - растерянно сказал Юрка и обернулся  к  капитану. - Пал  Сергеич,  я,  конечно,  очень  виноват,  что  задержался  на  берегу... Опоздал... Но ведь Николай Дмитриевич сам говорил, чтобы держаться тройками, и, когда он исчез...    

- Кто исчез? - взревел Бережной и вскочил с дивана.    

- Вы, Николай Дмитриевич. Кто же еще?..    

- Я? Я исчез? - Бережной задыхался.- А... А с кошкой кто помчался? Тоже я?!    

- С какой кошкой? - спросил Юрка.- Чего не было, того не было. Кошки  я у вас не видел.    

- Да  что  я,  сумасшедший?  Наглец!  Ну,  наглец! -  ревел   Бережной. - Получается, что я от него убежал, а! Ну, наглец!    

- Я не говорю, что вы  убежали, -  спокойно  поправил  Юрка. -  Просто  я оглянулся - вас нет... Туда-сюда, в один магазин, в другой - нет. А вы  ведь говорили, чтобы тройками держаться. И доктор вас искал...    

- Меня?! - взвился Бережной.    

- Ну, конечно,- сказал Юрка. - Человек вы  в  городе  новый,  языка  не знаете... Как-никак загранпорт...    

Бережной подскочил к телефону, закричал в трубку вахтенному:    

- Доктора в каюту капитана!    

Едва вошел доктор, Бережной сразу набросился на него:    

- Вы искали меня?!    

- Вы знаете,  довольно  долго  искал,  Николай  Дмитриевич, -  доверчиво улыбнулся Айболит. -  И  вместе  с  Юрой...  Даже  опоздали...  Очень  просим извинить... Но ведь вы сами говорили...    

Бережной рухнул на диван.    

- Я, конечно, виноват, - заныл Зыбин, - опоздание есть опоздание...    

- А деньги почему не тратил? - с надеждой спросил Бережной..    

- Как не тратил? -  изумился  Юрка.-  Вот  чек,  смотрите.-  Он  открыл коробку, достал обезьянку, сунул ключ под хвост  и  поставил  ее  на  столик перед Николаем Дмитриевичем. Обезьянка степенно зашагала, пуская кольца дыма в лицо Бережного. Бережной смотрел  на  нее  внимательно,  не  отрываясь,  в каком-то оцепенении.    

Капитан улыбнулся игрушке, тряхнул головой:  -  Ни  черта  не  понимаю. Чепуха какая-то.    

"А, собственно, зачем я буду доказывать, что Зыбин убежал?  -  подумал, успокоившись в своей каюте, Николай Дмитриевич. - Ну, накажут его. Это ерунда все. Ведь говорить будут не о нём.  "У  Бережного, -  скажут, -  в  Гибралтаре матрос убежал". И пойдет, и поедет, и уже не докажешь никому, что не убежал, вернулся. И на веки вечные  останется  слух:  "Что-то  было  у  Бережного  в Гибралтаре". А зачем, спрашивается, мне это надо? Зыбин-то, ей-ей, не дурак. Разминулись, и все. С кем не бывает... Не дурак Зыбин... Надо подумать  еще, все прикинуть, а потом вызвать его, поговорить, чтоб зря не болтал".    

Десять раз пришлось Зыбину заводить  матросне  обезьяну  и  десять  раз рассказывать, как блуждали они с Айболитом  по  Гибралтару,  искали  первого помощника. И когда Юрка вернулся в каюту № 64, уже совсем стемнело. В  каюте никого не было. Фофочка мечтал на верхней палубе. Сашка с Анютой смотрели  в столовой "Подвиг разведчика".    

Юрка лежал на своей койке, отвернувшись  к  переборке.  Вспоминал  лицо Бережного, когда обезьяна пускала ему дым в глаза...    

Пришел Фофочка, подумал, что он спит, лег, повозился  немного  и  ровно засопел.    

На носу забегали, что-то, чего нельзя было разобрать, кричал  вахтенный штурман, потом  завыл  брашпиль,  загрохотала  якорная  цепь.  "Снимаемся", - подумал Юрка.    

Чуть слышно пришла в движение вода за бортом, зашептала громче, громче. Потом опять тише: "Это лоцман сходит" - и опять громче, громче...    

Все эти звуки, знакомые и понятные Юрке, не мешали вспоминать и думать.    

Он лежал долго. "Державин" уже шел полным. Все спали. Юрка встал. Дверь закрыл осторожно, без щелчка. Поднялся на верхнюю палубу. Вокруг была ясная, теплая ночь. Юрка постоял немного, плюнул в воду, пошел.    

Только на секунду остановился уже у самой двери, вздохнул и постучал:    

- Разрешите?    

- Да, да...    

Капитан лежал на диване в белой  шелковой  майке,  читал.  Приподнялся, когда вошел Юрка, отложил книгу.

    - Вот какое дело, Павел Сергеевич...  Я  здесь  все  наврал.  Не  так  все было... .