Завод «Свобода» - [36]
Вот бы ещё по биллиарду чемпионат устроить. Только столы все с дырками. Надо новые столы купить, хотя бы два. Народ хочет. Без дырок хочет.
[34. ЗВОНОК]
Наступает ночь, чёрная и ветреная, как и прошлая ночь. Ветер воет в дымоходах и вентиляции, свистит в скважинах. Черный цвет заливает всё. У чёрного множество оттенков. Блестящий чёрный и прозрачный, густой и жидкий чёрный. Директор L ложится в постель и мгновенно засыпает, рядом с ним жена. Звонит телефон, директор L знает, кто это, и мгновенно просыпается и берёт трубку. Это звонит генеральный конструктор «Золотого шара». Он перенёс инсульт, не может говорить, но звонит директору каждую ночь. Есть у Данилы L и такие обязанности. — Алло, — говорит L. — Привет. X молчит. Этим он говорит то, что должен услышать L. Обсуждает, весьма вероятно, новую модификацию «Золотого шара». Хотя точно никто не может знать, может быть, X пытается сообщить ему ещё что-то. В любом случае, ежедневные звонки — это очень сильное средство. Это говорит о том, что
X к директору L хочет пробиться. Сквозь стену молчания и непонимания.
А L — он простой и добрый малый (был когда-то). Ему на фиг не нужны все эти мистические загогулины. Да и X они не нужны. Просто у X в мозгу немножко всё сместилось. Стало всё подсвечено, расцвечено. Вот он и звонит каждую ночь. Ему, может быть, кажется, что это всё один и тот же звонок. А для нас и для L этот единственный звонок расслаивается на много, на каждую ночь. Кто прав, никто не прав, все правы, наплевать.
— Да-да, — говорит L. — Я слушаю.
X молча говорит и говорит, убеждённо и красноречиво. Он говорит: не потеряем ли мы этот рынок? Вот взялись за «Золотой шар-М» — модернизированный. Взяться-то взялись. А условий нет. Нужен новый участок для хранения. Сейчас собираем, и на улице лежат! Очень нужно бы нам ангар для хранения построить. А ещё — купить бы нам установку гидроабразивной резки материала, которая листовое железо для корпусов «Шара» резала бы смесью песка с водой. Она — экологически чистая, при обработке металла не выделяется вредных веществ. Её можно рядом с колыбелькой ребёнка ставить. Ну, и дальше целая цепочка уже мечтается… Тут нужен и сварочный участок, на котором висят, как караваны верблюдов, караваны «Золотых шаров»… В общем, много чего надо, чтобы не отстать от Канады и Чехии.
— Надеемся в государственную программу попасть, Иван Борисович, — сообщает L. — Тогда будет и гидроабразивная…
Текут минуты, течёт потоком блестящая речь в гробовой тишине. Темнота на улицах меняет позу.
Золотая темнота под фонарями. Немота бесснежной зимы. Серый асфальт. Прижав к уху трубку, L сидит и не дремлет. Это одна из обязанностей директора. Последняя обязанность дня и первая обязанность ночи.
— Алло, алло, — говорит L. — Я здесь.
Но у ночи будет ещё и другая обязанность, увидеть сон. В белом, подпоясанного, директора N, который будет объяснять, что делать с заводом; или, в солнечных чертогах, Президента России, которому L будет горячо доказывать, что следует выпустить на свободу Ходорковского. Все сны у L горячие, так что, просыпаясь, он не сразу собирает себя по постели, он переворачивается, встаёт и начинает жить через пять минут после пробуждения.
— Нет, так нельзя, — возражает L яростной немой речи X. — Я бы не стал так безоговорочно.
Там что-то происходит, у X сменилось настроение, и L точно знает, что сейчас последует отповедь, гневная тирада. Её он, впрочем, не слышит, но от этого не легче. Ухо, прижатое к трубке, горит. Лепет молчаливых слов разлетается по комнате. Чем бы всё это могло быть, думает L, а вот уже вовсе и не думает, роняет трубку, но X на том конце кладёт её на рычаг, а что при этом думает X, уже никто никогда не узнает (заперся X и ключик выбросил), а что думает L — ничего не думает, дремлет в золотой тьме, просвеченной фонарём с улицы, и жена рядом, L понемногу замирает, засыпает, вечность проходит над ними, X больше ничего не говорит — было молчание, а теперь безмолвие. Снег принимается идти, и к утру улицы обваляны, а к полудню засыпаны.
[35. СВОЙ]
Когда-то на месте нашего завода стояла дача Волынского, был такой вельможа во времена императрицы Анны Ивановны, знаете? Я немножко раскопал. Волынский был кабинет-министр, выше этого положения служивый человек в те времена не мог рассчитывать подняться, а потом его казнили. А хрен его знает. Ну, не за какой-то мифический заговор, которого по большому счёту и не было, и тем более не за мелкие грешки, типа ну пятьсот рублей он взял из конюшенного ведомства — это же смешно, сановники того времени все брали. Конечно, он зарвался. Он и сам признавал, что у него тяжёлый характер, буйный, вспыльчивый, но дело не в этом. Просто к его приходу в кабинете, вообще при дворе, в российской политике сложился некий консенсус, такое сонное спокойствие, которое всех устраивало. Волынский стал его расшатывать. Причём то, что он делал и предлагал, — это были обычные административные меры. Повышение эффективности по отдельно взятым направлениям, интенсификация, разумные меры в духе продолжения дела, начатого Петром. На революцию всё это никак не тянуло. Были, правда, у него ещё мечты. Но не в мечтах дело. Он их и не скрывал. Он свои проекты читывал публично. Справедливо полагая, что ничего крамольного в них нет! В них и не было ничего крамольного. Но сам факт. Волынский пренебрегал этим сложившимся консенсусом. Он ссорился с Остерманом. Он стал непосредственно докладывать императрице, без посредничества Остермана. И начинается такая ситуация. Волынский первым предлагает какую-то резолюцию, Остерман пишет возражение. Волынский приезжает в кабинет, а Остерман оттуда уезжает, чтобы с ним не встречаться. Под конец Остерман вообще перестал бывать на заседаниях, единственным докладчиком императрице стал Волынский. И тогда Бирон почувствовал в нём соперника, такого же крупного и дерзкого, как и он сам. Есть вещи, которые никогда не документируются. Мы никогда не узнаем, о чём Бирон говорил с Анной. Она колебалась долго. Её пришлось долго убеждать, что Волынского надо казнить. В этой казни была какая-то показательная, демонстративная жестокость, какое-то чувство мести, скорее Бирона, нежели Анны. Для Анны он был верным слугой. («Это мне за Артемия», — говорила она перед смертью.) Все понимали, что он не изменник. И даже в приговоре нет понятия измены. Ему инкриминировали, что он хотел склонить к себе офицеров гвардии и самому стать государем, чушь полнейшая, бредятина. Однако все конфиденты под пыткой признали, что Волынский хотел занять престол. Не то чтобы его считали на такое способным всерьёз, но уже то, что такое решили ему вменить, само по себе это говорит о многом: можно было поверить, что он и на престол готов вспрыгнуть. Но сам он это намерение решительно отверг, несмотря на дыбу и пытки.
Книга Ксении Букши – это авантюрный роман о таинственной красавице, производящей на мужчин неотразимое впечатление. Действие происходит в офисах, в машинах, в отелях, в лифтах, в сараях, в горах, в душах и в сознании мужчин, сгорающих в пламени обаяния таинственной Манон.
Эта книга состоит из четырех страшных, но очень обыденных и узнаваемых историй — такое случается сплошь и рядом, о таком мы постоянно узнаем из новостной ленты. В этих историях есть отчаяние и надежда, смерть и страсть, насилие и желание какой-то иной, более правильной жизни. Это похоже на Достоевского, но очень современного, с ноутбуком и смартфоном. Ксения Букша выступает как исследователь самых тайных закоулков человеческой психики, как глубокий психолог и точный социолог, как писатель, который безжалостен в отношении читателя — но только для того, чтобы свет в конце туннеля обязательно забрезжил. От лауреата премии «Национальный бестселлер», финалиста премии «Студенческий Букер», «Большая книга», «НОС», «Ясная Поляна» и др.
Сборник рассказов. Время вышло. – попытка ухватить реальность, создать слепок настоящего и всмотреться в будущее. Тринадцать известных современных российских писателей – Андрей Рубанов, Сергей Шаргунов, Герман Садулаев, Эдуард Веркин, Александр Иличевский, Александр Снегирёв, Александр Пелевин, Алексей Сальников, Дмитрий Захаров, Ксения Букша, Вадим Панов, Алиса Ганиева и Денис Драгунский – обращаются к жанру антиутопии и размышляют о том, что нас ждёт. Тринадцать рассказов, написанных для этого сборника, – это тринадцать отдельных миров, альтернативных реальностей, непохожих одна на другую: фантастические, условные, реалистичные, гротескные.
Ксения Букша родилась в 1983 году в Ленинграде. Окончила экономический факультет СПбГУ, работала журналистом, копирайтером, переводчиком. Писать начала в четырнадцать лет. Автор книги «Жизнь господина Хашим Мансурова», сборника рассказов «Мы живём неправильно», биографии Казимира Малевича, а также романа «Завод “Свобода”», удостоенного премии «Национальный бестселлер».В стране праздник – коронация царя. На Островки съехались тысячи людей, из них десять не смогли пройти через рамку. Не знакомые друг с другом, они оказываются запертыми на сутки в келье Островецкого кремля «до выяснения обстоятельств».
Казимир Северинович Малевич — художник, график, педагог, теоретик искусства, философ. Творчество Малевича занимает особое место в истории мирового искусства. Созданный им супрематизм — не просто геометрически абстрактный вариант беспредметности, но и суперстиль, оказавший мощное воздействие на современные искусство, архитектуру и дизайн, и самобытная философия, своего рода «религия без культа». Малевич разработал собственный уникальный метод преподавания искусства и оставил после себя учеников. Он не служил никакому государственному строю и никакой идее, кроме творчества, и потому закончил жизнь в бедности и невостребованности.
Ксения Букша – молодая петербургская писательница, автор многих романов и повестей, сотен веселых стихов, дюжины отличных рассказов. По определению Дмитрия Быкова, «нормальный двадцатипятилетний гений».«Мы живем неправильно» – сборник новых рассказов, необычных, веселых, разноплановых. «Букша придумывает увлекательные сюжеты, сильных и радостных героев, сумасшедшие и убедительные концепции – и излагает все это с легкостью и озорством».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.