Завод «Свобода» - [26]

Бег в мешках, K сначала не отстаёт, прыгая по песчаной волейбольной площадке, а потом задевает головой за сетку, сгибается пополам, падает и катится по песку, в мешке, а Ромка вытягивает вперёд руку с маленькой игрушкой, пупсиком, а девочки смеются, а K так хорошо, что больше не надо никуда прыгать, что он даже вставать не торопится, и как это некоторые хотят победить, думает он, вот я — ничего не хочу, никуда, мне так хорошо, меня так разморило, и пусть горячий F ловко упрыгал в мешке в своё никуда, к финишу, могучими толчками иссиня-чёрных жилистых ног, чёрный F, а я никуда не хочу, вот она, точка равновесия, где над сеткой в рыжих сосновых ветвях завис воланчик, куда улетел волейбольный мяч, где рыжий костёр лижет солнечные камни, а над ними молодая M, и в глазах моих чернеет от света, и я не хочу никуда возвращаться, но уже просыпаюсь в мягких белых долинах, фонарь светит в комнату сквозь полупрозрачные зелёные шторы, за окном железной лопатой скребут снег, вся наша комната темна и пронзительно просвечена, я лежу на спине в белых мягких долинах, сейчас я проснусь и вернусь в свои шестьдесят семь, но пробуждение всё длится. Молодая M встряхивает пушистой головой и раскладывает зелёную карту на коленях, обтянутых тренировочными брюками. Карта рябая, бледно-зелёная, с бледными голубыми ручейками, пунктирными болотцами. Над картой переменная облачность, полкарты в тени, полкарты на солнце. Вспыхивают блики на ложках. Летний вечер от пригорка малахитом стелет тень. Земляникой сладко-горькой на губах растаял день.

[24. ДОЗИМЕТР]

Вот так, говорит председатель комиссии по радиационному контролю. Думай сам. И смотрит на часы. На часах половина пятого утра. Директор завода «Свобода» вскакивает и пробегает по кабинету к окну. И смотрит взволнованно на деревья. Это ж поезда придут, говорит он задумчиво. И самолёты. И грузовики. И пароходы. Они там что, охуели все? Советская власть, …, …. Они совсем не думают? Председатель КРК негромко смеётся. Думать, говорит он. Ду-мать. Это уже давно не про них. Ты знаешь, что через пять дней после того как рвануло, Киев вышел на первомайскую демонстрацию? С детьми, с беременными… В Европе уже все в бункера попрятались… А у нас только Припять эвакуировали… И теперь, конечно, то же самое, они опять не думают. Им плевать, что весь Ленинград будет жрать радиоактивные яблоки и синенькие… Спохватились! Конец августа! Учебный год на носу, приедут детишки из Крыма… Короче, так, Лев Ильич. У нас — неделя. Ты можешь что-нибудь придумать? Да что я придумаю, Вов. Что? У нас — оборонный завод. Да, да, знаем, знаем. Хоть что-нибудь. Чтобы город защитить хоть как-то. Директор V предлагает: можно попробовать дозиметр сделать. Маленький портативный дозиметр. Ходили тут разговоры как-то, после самой аварии, ещё в июне. Но — я не вдохновил. Бюджет не выделили. А теперь — неделя осталась. У вас хоть разработки-то есть? Нет. С нуля. Не выйдет, Лев Ильич. Давай попробуем. Чего терять. Попробуем. Сделаем. Революция будет, Вова? Будет, Лев Ильич. И нам с тобою, как жирондистам, первым поотрубают башки. Пошли работать.

Пошли, соглашается директор V, берёт телефонную трубку и звонит домой главному инженеру H. Уважаемый, говорит директор V негромко и блекло. Собирайтесь. Родина зовёт. Главный инженер H ни на секунду не предаётся сомнениям. Что делаем? Дозиметр, отвечает V. Слава Богу, откликается H. Ты напугал меня. А что, бывает хуже? Бывает, говорит H. Ладно. Портативный дозиметр? ОКБ должно быть готово за двое суток, чтобы успеть внедрить и сделать первую партию. Всех поставь на уши.

А легко сказать — «должно быть готово». Это вам не серию фигачить. Это не то, что F когда-то четыре «Мимозы» к празднику седьмого ноября сляпал. Это придумать надо, как сделать. Новая вещь, которой в природе никогда не существовало. Ну, задумки были. В голове у H. Не более того. Но от мысли до образца — дорога. И эту дорогу нужно в два с половиной дня пройти. И — проходят. Задумка готова к утру (H собрал совещание, главная проблема — компактность и надёжность). Алгоритмы намечены. Следующий день посвящён разработке чертежа. К ночи первого дня чертёжники берутся за дело. К следующему утру дозиметр готов на бумаге. Сутки.

И хорошо, что сутки. Потому что опытный образец тоже делается в ОКБ. Делается, испытывается в опытном производстве — и только тогда передаётся заводу. И никак нельзя здесь ничего пропустить. Хоть какая сумасшедшая спешка: ничего пропустить нельзя. Опытный образец изготавливается в специальных цехах, работающих только на ОКБ. Конец рабочего дня — ещё нет. Образец готов к трём часам ночи второго дня, к одиннадцати утра — испытан. Вот он, дозиметр, всем внимание. Он может измерить радиоактивный фон. Может дать вам понять, в порядке ли ваш груз. Что вы везёте, жизнь или смерть. Вы поедете на бал? Да и нет не говорите, чёрный и белый не берите. Двое суток с лишним. Укладываемся.

Ну а дальше надо понять, как делать серию. Лучше день потерять, потом за пять минут долететь. Если не поймёшь, всё зря. А понять должен не кто иной, как начальник семнадцатого цеха. Ему помогают технологи. Как сделать вот эту штуку, которая уже сделана, быстро? Так, чтобы из одной за пять дней получилось сто? Нет, за четыре дня, потому что ещё один день вы потратили на то, чтобы понять; и никто вас за это не винит, день — это очень мало, и то, что к полуночи вам удалось обо всём договориться, — большая победа.