Зависть - [72]
- Возьмем немного левее, Фредерик. Нам надо добраться до тех затопленных тополей. Когда мы доплывем туда, то попадем в поток наводнения, который уже дает себя чувствовать здесь, хотя мы еще в спокойной воде.
Через несколько минут Давид распорядился:
- Весла вверх!
После этого наставник, наклонившись, зацепил крюком багра ветви затопленного тополя, одного из тех, к которым они направлялись. Лодка остановилась.
- Как? Мы остановились, месье Давид? - удивился юноша.
- Вам надо немного отдохнуть, дитя мое, и выпить несколько глотков вина-
Давид откупорил бутылку и протянул ученику.
- Что, отдыхать? А несчастные ждут нас!
- Дитя мое, вы запыхались, ваш лоб покрылся потом, силы уменьшаются… Я это чувствую по неровным ударам ваших весел. У нас есть еще время - вода больше не поднимается. Я заметил это по некоторым признакам. Нам скоро понадобятся вся наша энергия, все силы. Пять минут отдыха, устроенного вовремя, могут спасти жизнь этих людей и нашу собственную. Ну, выпейте немножко вина.
Фредерик последовал его совету и нашел его хорошим, так как он не осмеливался признаться Давиду, что уже чувствует тяжесть в руках и оцепенение, которое всегда наступает после интенсивной работы мускулами.
Во время этой вынужденной остановки наставник и ученик созерцали с безмолвным ужасом окружавшую их картину.
Со своего места они могли объять взглядом огромную водную территорию, уже не такую спокойную, по которой они плыли до сих пор, а быструю и пенящуюся, как горный поток.
Эта вода так шумела, что Фредерик и Давид, сидевшие в лодке, вынуждены были повышать голос, чтобы слышать друг друга.
Вдали линия воды сливалась с хмурым небом.
В ста шагах от лодки находилась ферма Жана-Франсуа.
Крышу ее почти затопила река. К этому времени подъем ее прекратился и можно было смутно различить очертания человеческих фигур, сгрудившихся возле трубы.
Каждую минуту на небольшом расстоянии от лодки, предохраняемой от толчков тремя тополями, служившими ей природным молом[10], проносились различные обломки, уносимые потоком, который сейчас предстояло пересекать Фредерику и Давиду.
Тут вертелись балки, бревна, обломки деревянных строений, скирды сена, целиком подхваченные и смытые водой, крестьянская мебель и утварь, перья, матрасы, бочки. Иногда посреди этой мешанины попадались животные. Одни уже утонули, другие еще бились на поверхности и скоро исчезали под водой. Странный контраст представляли собой домашние утки, спокойна плавающие в этом хаосе.
Давиду и Фредерику надо было пробираться между этим плавающим хламом, чтобы достичь фермы.
И тут опасность становилась неизбежной. Фредерик чувствовал это. Бросив горестный взгляд на окружающие их запустение и разгром, он сказал решительным голосом:
- Вы были правы, мой друг, сейчас понадобятся все наши силы и энергия. Этот отдых был необходим. Но есть нечто пугающее в отдыхе, когда перед глазами такое зрелище.
- Да, Фредерик, нужно мужество, чтобы отдыхать здесь. Слепая храбрость не видит или не хочет видеть опасности. Храбрость же обдуманная хладнокровно смотрит ей в лицо, и она почти всегда бывает преодолена. Не передохни мы сейчас, наши силы изменили бы нам среди бурного течения, и гибель стала бы неизбежной.
Говоря так, Давид внимательно осматривал все снаряжение лодки. Он заменил одну из уключин и для большей верности привязал к ним весла таким образом, что ими можно было грести свободно, и в то же время они не могли выскользнуть из рук Фредерика даже в случае сильного потрясения.
Пятиминутный отдых подходил к концу, как вдруг Фредерик удивленно вскрикнул. Лицо его побледнело и перекосилось.
Давид поднял голову и посмотрел туда, куда устремил взгляд его воспитанник. И вот что он увидел.
Река, особенно разливавшаяся на севере и на востоке, была ограничена на западе кромкой леса Пон Бриллан, самые высокие деревья на опушке наполовину скрылись под водой.
Лес частично вдавался в затопленный Валь, образовывая мыс, возвышавшийся над водной поверхностью.
Фредерик заметил выплывшую из-за деревьев длинную пирогу, идущую против течения. Она была светло-желтого цвета. На скамьях сидело шесть гребцов в замшевых куртках и красных шапках. Патрон находился сзади и управлял оттуда пирогой. Оказалось, что он выполнял распоряжения молодого человека, стоявшего на одной из скамей. Положив руку в карман своего светлого макинтоша, он указывал другой рукой на точку, которая оказалась нечем иным, как затопленной фермой, ибо в этой части Валя не находилось других построек.
Лодка Давида плыла далеко от пироги, и он не мог различить лица молодого человека, руководившего гребцами. Но по выражению глаз Фредерика он догадался, что хозяином пироги был Рауль де Пон-Бриллан.
Присутствие маркиза на месте катастрофы объяснялось известием от жандарма, который ездил в замок за помощью и попался тогда на глаза Давиду и Фредерику.
При виде Рауля де Пон-Бриллана Фредерик сильно вздрогнул, Давид почувствовал изумление и удовольствие одновременно. Встреча с молодым маркизом казалось волей провидения. Бросив пронзительный взгляд на своего ученика, Давид спросил:
- Фредерик, вы узнали маркиза де Пон-Бриллана?
Переиздание остросюжетного романа широко известного писателя Эжена Сю о нравах французского общества XIX века.
Роман известного французского писателя Эжена Сю «Парижские тайны» завоюет внимание читателей увлекательным сюжетом. Персонажи книги – люди парижских трущоб и выходцы из высшего общества. Сложные взаимоотношения героев, эгоизм и благородство являются лейтмотивом произведения, ставшего значительным явлением в литературе XIX века. «После короткого молчания вдова казненного сказала дочери: – Пойди и принеси дров; ночью мы приведем в порядок дровяной сарай… когда вернутся Николя и Марсиаль. – Марсиаль? Стало быть, вы и ему хотите рассказать, что… – Принеси дров, – повторила вдова, резко обрывая дочь. Тыква, привыкшая подчиняться этой железной воле, зажгла фонарь и вышла…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пасторальные, полные юмора сцены жизни в Голландии, которые сменяются захватывающими, удивительными по своей экзотике эпизодами злоключений юных влюбленных в дебрях колониальной Гвианы, — найдет читатель в романе Эжена Сю.Книга рассчитана на массового читателя.
Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) — французский писатель. Родился в семье известного хирурга, служившего при дворе Наполеона. В 1825–1827 гг. Сю в качестве военного врача участвовал в морских экспедициях французского флота, в том числе и в кровопролитном Наваринском сражении. Отец оставил ему миллионное состояние, что позволило Сю вести образ жизни парижского денди, отдавшись исключительно литературе. Как литератор Сю начинает в 1832 г. с авантюрных морских романов, в дальнейшем переходит к романам историческим; за которыми последовали бытовые (иногда именуемые «салонными»)
В популярном романе известного французского писателя Эжена Сю (1804–1857) даны картины жизни богачей и бедняков — высшего света и «дна» Парижа. Многоплановое повествование, авантюрный увлекательный сюжет романа вызывают неизменный интерес многих…Маркиз де Сомбрей случайно покалечил рабочего, переходившего улицу перед его каретой. Маркиз благороден и отдает на лечение бедняги кошелек с золотом. Но раненый умирает, а его дочь прелестна, и сразу же появляются желающие воспользоваться ее красотой. Маркиз не может допустить, чтобы его друг использовал девушку как проститутку.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.