Зависть - [73]
- Да, мой друг, - медленно ответил юноша.
И продолжал горячими и беспокойными глазами следить за маневрами пироги, которая, очевидно, собиралась достичь фермы, находившейся на большом расстоянии. Поэтому шесть гребцов должны были поторапливаться.
- Ну, Фредерик, - сказал твердым голосом Давид, - г-н де Пон-Бриллан, как и мы, направляется к затопленной ферме, чтобы оказать помощь несчастным. Это великодушно и мужественно с его стороны. В этот момент можно завидовать молодому маркизу!
- О, я буду там раньше его! - воскликнул возбужденным Фредерик.
- За весла, мой мальчик! В последний раз подумайте о вашей матери и - вперед! Час наступил!
И, сказав так, Давид отцепил багор от ветвей дерева, у которого они отдыхали.
Лодка, приведенная в движение яростными ударами весел, через несколько минут достигла быстрого течения, которое надо было пересечь, чтобы доплыть до фермы.
Глава XXVIII
Тут началась страшная, упорная борьба со стихией. Пока Фредерик греб с невероятной энергией, бросая время от времени взгляды на пирогу маркиза, Давид, стоя на носу лодки, с необычайной ловкостью и присутствием духа предохранял ее от столкновений с плывшими навстречу предметами.
Они подплыли к ферме уже настолько, что можно было отчетливо разглядеть несчастных, собравшихся на гребне крыши. Вдруг огромный стог соломы, унесенный водой, надвинулся прямо на лодку, которая вильнула в сторону.
- Гребите быстрее! - крикнул Давид. - Нам нужно избежать столкновения. - Сын мадам Бастьен повиновался.
Нос лодки уже выдался за точку, где должны были перекреститься пути стога и лодки, как внезапно Фредерик, желавший грести с большим размахом и силой, откинулся назад; от резкого движения правое весло сломалось. Лодка закрутилась на месте, а нависший стог уже готовился опрокинуть ее…
Давид сильно оттолкнул его багром и крикнул Фредерику:
- Гребите веслом, которое у вас еще осталось!
Фредерик молча повиновался. Лодка снова вильнула, освобождая стогу проход, и в результате получила лишь легкий толчок от проплывавшей мимо массы.
Пока все это происходило с молниеносной быстротой, Давид схватил со дна лодки запасное весло и снова привязал его к уключине, приказав Фредерику, еще взволнованному опасностью, которой они едва избежали:
- Беритесь за весла и вперед! Пирога нас нагоняет.
Фредерик взял весла и бросил горящий взгляд на пирогу маркиза.
Она направлялась прямо к ферме по течению, тогда как лодка Давида и Фредерика пересекала его. Если предположить, что их скорость равна, то, следуя под прямым углом, они должны были встретиться на ферме.
Но, как мы уже сказали, хоть пирога и шла вверх по течению, однако ее приводили в движение шесть крепких парней. К тому же она имела преимущество из-за случая со стогом, едва не ставшего роковым для лодки.
Фредерик, видя, что судно маркиза приближается, настолько разволновался, что почувствовал необычайный прилив сил. Можно сказать, что он передал свой лихорадочный пыл неодушевленным предметам, и что легкое суденышко дрожало от нетерпения, как и он сам, и весла получили от него не только энергию, но и жизнь. Так точно, согласованно, словно разумные существа, они повиновались движениям Фредерика. Сам Давид, изумленный этой невероятной энергией, продолжал наблюдение за стихией и время от времени бросал сияющий взгляд на своего воспитанника, догадываясь о героическом соревновании.
Вдруг Фредерик издал радостный возглас: их лодка находилась уже в двадцати пяти шагах от фермы, тогда как пирога маркиза была лишь в ста шагах от нее.
Внезапно раздался протяжный крик ужаса и сильный грохот, перекрывший шум воды.
Часть крыши с треском обвалилась, увлекая за собой доски и черепицу.
Теперь вся семья арендатора, сгрудившаяся возле печной трубы, имела под ногами только обломки крыши, которые тоже едва держались, медленно раскачиваясь. Еще немного - и остатки кровли рухнут в воду. Несчастные представляли собой зрелище, достойное кисти Делюга.
Полуодетый отец - бледный, с посиневшими губами, с диким взглядом - уцепился левой рукой за уже качающуюся трубу. Двое маленьких детей крепко обнимали его за шею, сидя у него на плечах. На правую руку фермера была намотана веревка, с помощью которой он удерживал свою жену, обвязав ее вокруг поясницы - несчастная от ужаса и усталости потеряла почти всякое соображение. Только материнский инстинкт заставлял ее прижимать обеими руками к груди младенца. Чтобы лучше удержать его, она зажала конвульсивным движением в зубах край юбки, в которую наспех запеленала ребенка.
Агония несчастных длилась уже более пяти часов. Казалось, они уже ничего не видели и не слышали.
Когда лодка подошла к ним довольно близко, Давид крикнул:
- Попытайтесь схватить веревку, которую я брошу. - Но он не получил ответа: те, кого они хотели спасти, оставались безмолвными и неподвижными. Видя, что несчастные не способны действовать, Давид заторопился, так как остаток крыши грозил обвалиться с минуты на минуту.
Лодка подошла к полуразрушенному строению с той стороны, где оно оставалось почти целым. Фредерик обеими руками ухватился за выступающую балку, а Давид, став одной ногой на нос лодки, а другой уперевшись в колеблющиеся доски стены, увлек мать и ребенка на дно лодки.
Переиздание остросюжетного романа широко известного писателя Эжена Сю о нравах французского общества XIX века.
Роман известного французского писателя Эжена Сю «Парижские тайны» завоюет внимание читателей увлекательным сюжетом. Персонажи книги – люди парижских трущоб и выходцы из высшего общества. Сложные взаимоотношения героев, эгоизм и благородство являются лейтмотивом произведения, ставшего значительным явлением в литературе XIX века. «После короткого молчания вдова казненного сказала дочери: – Пойди и принеси дров; ночью мы приведем в порядок дровяной сарай… когда вернутся Николя и Марсиаль. – Марсиаль? Стало быть, вы и ему хотите рассказать, что… – Принеси дров, – повторила вдова, резко обрывая дочь. Тыква, привыкшая подчиняться этой железной воле, зажгла фонарь и вышла…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пасторальные, полные юмора сцены жизни в Голландии, которые сменяются захватывающими, удивительными по своей экзотике эпизодами злоключений юных влюбленных в дебрях колониальной Гвианы, — найдет читатель в романе Эжена Сю.Книга рассчитана на массового читателя.
Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) — французский писатель. Родился в семье известного хирурга, служившего при дворе Наполеона. В 1825–1827 гг. Сю в качестве военного врача участвовал в морских экспедициях французского флота, в том числе и в кровопролитном Наваринском сражении. Отец оставил ему миллионное состояние, что позволило Сю вести образ жизни парижского денди, отдавшись исключительно литературе. Как литератор Сю начинает в 1832 г. с авантюрных морских романов, в дальнейшем переходит к романам историческим; за которыми последовали бытовые (иногда именуемые «салонными»)
В популярном романе известного французского писателя Эжена Сю (1804–1857) даны картины жизни богачей и бедняков — высшего света и «дна» Парижа. Многоплановое повествование, авантюрный увлекательный сюжет романа вызывают неизменный интерес многих…Маркиз де Сомбрей случайно покалечил рабочего, переходившего улицу перед его каретой. Маркиз благороден и отдает на лечение бедняги кошелек с золотом. Но раненый умирает, а его дочь прелестна, и сразу же появляются желающие воспользоваться ее красотой. Маркиз не может допустить, чтобы его друг использовал девушку как проститутку.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.