Зависть - [63]

Освобождаясь от лишней одежды и обуви, Давид в то же время внимательно следил за течением реки и полагал, что увлекаемый ею Фредерик должен теперь находиться не более чем в пятидесяти шагах от него, Давид рассчитал верно. Скоро он увидел примерно на этом расстоянии, ближе к середине реки, на мгновение показавшуюся голову Фредерика и рукав его охотничьей куртки.

Затем юноша снова погрузился в воду.

Момент настал.

Твердым и решительным взглядом измерив расстояние, Давид бросился в воду и поплыл прямо к противоположному берегу. Он рассчитал, что когда окажется на середине реки, ему не придется долго ждать, пока течение поднесет совсем близко тело Фредерика.

Давид не обманулся в своих предположениях. Он был уже на середине Луары, когда заметил слева от себя безжизненное тело сына мадам Бастьен.

Схватив одной рукой за его длинные волосы, Давид стал грести другой и с огромными усилиями добрался до берега, с тревогой спрашивая себя, не спас ли он только труп.

Крепкий и ловкий, он вынес молодого человека из воды на руках и положил на дамбу недалеко от своей сброшенной одежды.

Став на колени возле утопленника, Давид приложил руку к его сердцу - оно больше не билось. Его конечности стали холодными, как лед, губы - синими и крепко сжатыми. Сквозь них не прорывалось дыхание.

Ужаснувшийся Давид приподнял веки юноши и увидел неподвижные, тусклые зрачки.

Дождь потоками лил на это безжизненное тело. Давид не мог удержаться от рыданий. На пустынном берегу нельзя было рассчитывать на помощь, а ее нужно было оказать Фредерику немедленно, пока в нем сохранилась, может быть, искра жизни.

Давид бросил вокруг отчаянный взгляд и вдруг увидел невдалеке густой столб дыма. За ним, несомненно, находилось обитаемое строение, которое дым, расползаясь, мешал разглядеть.

Давид схватил Фредерика на руки и, несмотря на тяжелую ношу, побежал туда. Он действовал уже стихийно. Приблизившись к строению, он понял, что это маленький кирпичный завод, каких много на берегах Луары. Здесь есть все необходимое для производства: глина, песок вода и лес.

Покопавшись в своих воспоминаниях о путешествиях, Давид вспомнил, как индейцы, живущие на берегах больших озер, возвращая к жизни наполовину утонувших, согревают их и вызывают циркуляцию крови посредством широких горячих камней, на которые они помещают умирающих, растирая их конечности каким-нибудь спиртным напитком.

Рабочие поспешили прийти на помощь Давиду. Фредерика закутали в толстое одеяло и уложили на ложе из горячих кирпичей так, чтобы жар печи согревал его лицо. Бутылка водки, пожертвованная мастером, послужила для растирания.

Долгое время Давид сомневался в успехе своих забот. Однако некоторые признаки жизни, появившиеся у Фредерика, наполнили его сердце надеждой и радостью.

Час спустя, перенесенный на завод, Фредерик полностью пришел в себя, но был еще настолько слаб, что не мог произнести ни слова, хотя несколько раз его взгляд останавливался на Давиде с выражением бесконечной признательности.

Воспитатель и его ученик находились в скромной комнатке мастера завода. Тот с рабочими пошел взглянуть на уровень реки, который уже много лет не поднимался так высоко. Конечно, не опасайся прибрежные жители разлива, состояние Луары не беспокоило бы их столь сильно.

Давид приподнял Фредерика, чтобы напоить его горячим питьем. Тот произнес слабым и взволнованным голосом.

- Месье Давид, это вам я обязан счастьем снова увидеть свою мать.

- Да, вы увидите ее, - подтвердил наставник, пожимая юноше руку. - Но как же вы не подумали, что ваш безрассудный поступок убьет вашу мать?

- Мне пришло это в голову слишком поздно. Тогда, чувствуя, что гибну, я крикнул: «Мама!», словно зовя ее на помощь.

- К счастью, я услышал это отчаянный крик… Но теперь успокойтесь, все позади. Успокойтесь и скажите мне… - тут Давид запнулся. - Нет, после того, что произошло, я не могу вас расспрашивать. Я подожду признания, когда вы сами удостоите меня своего доверия.

Фредерик почувствовал деликатность Давида, так как тот не хотел пользоваться случаем оказанной услуги, чтобы вынуждать к откровенности сына мадам Бастьен.

Юноша сказал, в то время как глаза его наполнились слезами:

- Месье Давид, жизнь мне стала в тягость, я судил о будущем по прошлому и хотел покончить с собой. Однако ночью, когда я простился с мамой во время ее сна, мое сердце разрывалось от горя. Я представлял, что моя смерть может убить ее и на мгновение поколебался. Но я сказал себе: «Моя жизнь заставила маму пролить больше слез, чем моя смерть» и решил убежать. В это утро я просил у нее прощения за все горести, которые я ей причинил. Вас я тоже просил простить мои грубости, г-н Давид. Я не хотел унести с собой чью-нибудь неприязнь. Чтобы избежать всякого подозрения, я принял спокойный вид и стал придумывать способ ускользнуть из-под надзора. Ваше предложение выйти на прогулку способствовало моим замыслам. Я хорошо знаю местность и выбрал дорогу туда, где мог быть уверен, что я ускользну от вас и от вашей помощи.

Но я не знаю, как вы смогли отыскать меня по следам и так быстро, месье Давид.

- Потом я расскажу вам об этом, а сейчас продолжайте.