Зависть - [60]
- А утром, мадам, вы говорили с ним о ночном происшествии?
- Да, у него был такой изумленный вид, он так правдиво уверял меня, что не покидал своей комнаты… Я не знаю, что и думать. Не была ли я жертвой иллюзии? Может быть, в своей постоянной озабоченности Фредериком я действительно приняла сон за реальность? Однако мне кажется, что я еще вижу лицо сына, залитое слезами, слышу его прерывающийся голос: «Прощай, мама, прощай!» Поверите ли, месье Давид, - Мари поднесла платок к глазам, - при одном воспоминании об этом слове «прощай» мне делается дурно. К чему это прощание? Сон или реальность - это беспокоит меня.
- Не нервничайте, мадам, - успокоил ее Давид, внимательно выслушав рассказ. - Я думаю, как и вы, что это появление Фредерика было иллюзией, вызванной постоянным напряжением вашего ума и неотступными мыслями о нем. Тысячи примеров доказывают возможность такой галлюцинации.
- Но это слово «прощай»? Не могу выразить, как сжимается мое сердце от какого-то мрачного предчувствия.
- Полно, мадам, не придавайте важности сну. Я говорю «сну», потому это трудно считать случившееся реальностью. К чему бы Фредерик стал плакать у вашего изголовья и твердить «прощай» во время вашего сна? Как он может вас оставить? Куда он убежит теперь, когда мы вдвойне настороже и следим за каждым его шагом?
- Это правда, месье Давид, и все же…
- Бога ради, успокойтесь, мадам. Впрочем, скажите: помимо этой причины, полагаю, у вас нет повода к тревоге? Почему вы не знаете, радоваться вам или огорчаться?
- Сегодня утром сын показался мне спокойным, даже довольным. У него уже не такой унылый вид, он даже улыбался и, как и прежде, горячо обнял меня, умоляя простить за все причиненные мне огорчения и обещая сделать все на свете, чтобы заставить меня забыть их. Итак, благодаря вашим вчерашним уверениям, надежде на успех и выражению удовлетворения на лице сына я должна была бы чувствовать себя счастливой.
- В самом деле, мадам. Так почему же вы тревожитесь? Этот внезапный перелом, так прекрасно совпадающий с нашими надеждами и планами, напротив, должен успокоить вас…
Давид замолчал из-за появления Фредерика. Тот был бледен, но лицо его выражало спокойствие, рот улыбался. Он приблизился к наставнику с простодушным видом и сказал сердечно и в то же время с уважением:
- Месье Давид, позвольте попросить у вас прощения за бедного полубезумного малого, который во время вашего приезда сюда наговорил столько дерзостей и нелепостей, что должен был бы сгореть от стыда если бы понимал тогда свои речи и поступки. Правда, потом он стал менее грубым, но оставался безучастным и неблагодарным ко множеству свидетельств вашей доброты и заботы. Во всех этих прегрешениях он раскаивается. Можете ли вы даровать ему прощение?
- От всего сердца, милый юноша, - ответил Давид, обмениваясь изумленным и радостным взглядом с мадам Бастьен.
- Благодарю вас, месье Давид. - ответил Фредерик, взволнованно пожимая руку наставнику, - благодарю от имени матери и от себя.
- Ах, дитя мое, не могу передать, какой счастливой ты меня сделал! Наши мрачные дни прошли!
- Да, мама, и я тебе клянусь, что больше ты не станешь переживать из-за меня.
- Милый Фредерик, - улыбнулся Давид, - вы знаете, что я ваш наставник и воспитатель, а я люблю проводить уроки не в комнате для занятий, а на природе. Хотите немного погулять со мною - сегодня такая хорошая погода!
Фредерик непроизвольно вздрогнул, но тотчас ответил:
- Я к вашим услугам, г-н Давид. - И повернулся к матери. - Прощай, мама, - и он пылко обнял молодую женщину.
Невозможно описать, что испытала мадам Бастьен, услышав эти слова, которые ночью наяву или во сне отозвались в ее сердце, как дурное предчувствие.
Мари показалось, что сын дольше, чем обычно, осыпал ее поцелуями, а его рука вздрагивала в ее руке.
Волнение Мари было таким сильным, что она побледнела и невольно воскликнула с испугом:
- Фредерик! Куда ты идешь?
Давид не сводил с нее глаз, и, догадавшись обо всем, объяснил с самым естественным видом, хотя и оттенив злосчастные слова:
- Ну как же, мадам, Фредерик вам сказал «прощай», потому что идет на прогулку со мной.
- Конечно, мама, - отозвался юноша, пораженный волнением матери и бросая на нее украдкой беспокойный и проницательный взгляд.
Давид, уловивший это выражение в его глазах, в свою очередь, спросил ее взглядом: «Чего вы опасаетесь? Ведь он со мной».
«Действительно, мои страхи глупы, - подумала Мари, - с сыном же идет месье Давид».
Все это, конечно, заняло меньше времени, чем потребовалось нам для описания.
Наставник взял Фредерика за руку и объявил мадам Бастьен:
- Вероятно, сударыня, наши занятия на свежем воздухе продлятся до завтрака.
Видите, я безжалостен к своему воспитаннику - хочу привести его к вам изнуренным усталостью.
Мари открыла застекленную дверь комнаты для занятий, выходившей на лес. Давид и Фредерик вышли.
Юноша вновь уклонился от материнского взора.
Долгое время она оставалась задумчивой и грустной на пороге, не отрывая глаз от дороги, которую выбрали Давид и ее сын.
- Предоставляю вам выбирать, в какую сторону мы отправимся на прогулку, - предложил Давид Фредерику, когда они очутились на поляне.
Переиздание остросюжетного романа широко известного писателя Эжена Сю о нравах французского общества XIX века.
Роман известного французского писателя Эжена Сю «Парижские тайны» завоюет внимание читателей увлекательным сюжетом. Персонажи книги – люди парижских трущоб и выходцы из высшего общества. Сложные взаимоотношения героев, эгоизм и благородство являются лейтмотивом произведения, ставшего значительным явлением в литературе XIX века. «После короткого молчания вдова казненного сказала дочери: – Пойди и принеси дров; ночью мы приведем в порядок дровяной сарай… когда вернутся Николя и Марсиаль. – Марсиаль? Стало быть, вы и ему хотите рассказать, что… – Принеси дров, – повторила вдова, резко обрывая дочь. Тыква, привыкшая подчиняться этой железной воле, зажгла фонарь и вышла…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пасторальные, полные юмора сцены жизни в Голландии, которые сменяются захватывающими, удивительными по своей экзотике эпизодами злоключений юных влюбленных в дебрях колониальной Гвианы, — найдет читатель в романе Эжена Сю.Книга рассчитана на массового читателя.
Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) — французский писатель. Родился в семье известного хирурга, служившего при дворе Наполеона. В 1825–1827 гг. Сю в качестве военного врача участвовал в морских экспедициях французского флота, в том числе и в кровопролитном Наваринском сражении. Отец оставил ему миллионное состояние, что позволило Сю вести образ жизни парижского денди, отдавшись исключительно литературе. Как литератор Сю начинает в 1832 г. с авантюрных морских романов, в дальнейшем переходит к романам историческим; за которыми последовали бытовые (иногда именуемые «салонными»)
В популярном романе известного французского писателя Эжена Сю (1804–1857) даны картины жизни богачей и бедняков — высшего света и «дна» Парижа. Многоплановое повествование, авантюрный увлекательный сюжет романа вызывают неизменный интерес многих…Маркиз де Сомбрей случайно покалечил рабочего, переходившего улицу перед его каретой. Маркиз благороден и отдает на лечение бедняги кошелек с золотом. Но раненый умирает, а его дочь прелестна, и сразу же появляются желающие воспользоваться ее красотой. Маркиз не может допустить, чтобы его друг использовал девушку как проститутку.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.