Зависть - [58]
- Г-н Давид разочарован. Он отказывается от задачи, оказавшейся ему не по силам. Затруднение, сожаление, которое он испытывает, мне объясняет его отсутствие весь этот день. Мой сын пропадет.
Это была первая, единственная мысль Мари.
Тогда растерянная, обезумевшая от отчаяния, забыв о беспорядке в своем туалете и позднем времени (шел двенадцатый час ночи), она поднялась к Давиду, оставив Маргариту в изумлении, и вошла в его комнату.
Глава XXII
Когда Мари неожиданно предстала перед ним, Давид сидел за столиком в задумчивой позе. При виде молодой женщины - бледной, в слезах, с распущенными волосами и в ночном одеянии он резко вскочил и также побледнел, думая, что произошло какое-то ужасное событие.
- Мадам, что случилось? - спросил он тревожно. - Что-нибудь с Фредериком?
- Месье Давид, - воскликнула молодая женщина, - невозможно, чтобы вы бросили нас так…
- Мадам…
- Я прошу вас, не уезжайте. Нет, вы не сделаете этого. Моя единственная, моя последняя надежда - это вы. Вы же прекрасно понимаете, что никто в целом свете, кроме вас, не придет мне на помощь.
- Мадам, одно слово, уверяю вас…
Мари продолжала умолять:
- Сжальтесь, месье Давид, будьте добрым и великодушным до конца. Почему вы упали духом? У моего сына прекратились приступы вспыльчивости, он отказался от мстительных замыслов. Это уже много, и все это благодаря вашему влиянию. Подавленность Фредерика увеличилась, но это еще не повод для того, чтобы отчаяться. Боже мой, может, вы считаете меня неблагодарной, потому что я мало выражаю вам свою привлекательность?
В этом моя вина… Но бедный мальчик был, по-видимому, дорог вам так же, как и мне. Вы несколько раз говорили «наш Фредерик» и тогда я забывала, что вы посторонний, проникшийся к нам жалостью. Ваша нежность к моему сыну казалась мне такой искренней, что я удивлялась вашей преданности к нему не больше, чем своей собственной.
Ошеломленный Давид не мог сначала подыскать нужных слов. Кроме того, он был настолько счастлив, слыша, каким трогательным образом Мари выражает ему благодарность, что невольно не смог сразу же успокоить ее. Однако, упрекая себя за тревогу, которую он пробудил в несчастной женщине, Давид сказал:
- Выслушайте меня, мадам.
- Нет-нет! - закричала она со взрывом горя и мольбы, - надо, чтобы вы пожалели нас. Вы не захотите убить меня отчаянием после того, как внушили надежду. Разве я могу обойтись без вас теперь? Боже мой, что я стану делать, если вы уедете? О, г-н Давид, одна память властна над вами - память о вашем брате. Его именем заклинаю вас не покидать Фредерика. До этого вы заботились о нем, словно о сыне или младшем брате. Это священные узы, которые соединили вас и меня. Вы не разорвете их так безжалостно, не может быть!…
Голос молодой женщины оборвался от рыданий.
Слезы навернулись на глаза Давида, и он сказал взволнованным и проникновенным голосом:
- Я не знаю, мадам, кто убедил вас в моем отъезде. У меня даже в мыслях этого не было.
- Правда? - воскликнула Мари непередаваемым тоном.
- И, если сказать вам откровенно, мадам, я отдавал себе отчет в сложности нашей задачи. Сегодня же впервые у меня появилась обоснованная надежда…
- Господи! Ты слышишь? - в религиозном экстазе прошептала Мари. - Хоть бы эта надежда’ не оказалась напрасной!
- Она не будет напрасной, мадам, у меня есть много оснований поверить в нее. Я думал сейчас вовсе не об отъезде, а о завтрашнем дне, который должен стать решительным. Чтобы не прерывать ход моих размышлений, я под предлогом легкого недомогания отказался спуститься поужинать. Успокойтесь, мадам, умоляю вас, в свою очередь. Поверьте, у меня только одна забота - здоровье нашего Фредерика.
По-моему, теперь оно не только возможно, но и несомненно. Все говорит мне, что завтра будет для нас счастливый день.
Невозможно описать перемену, которая происходила в лице молодой женщины при каждом слове, произнесенном Давидом. Бывшее бледным и искаженным от горя, оно вдруг окрасилось румянцем счастливого волнения, озарилось лучами надежды.
Мари, была необыкновенно хороша в эту минуту. Ее белый пеньюар слегка распахнулся на груди, вздымавшейся от волнения, а глаза смотрели на Давида с таким выражением, что кровь зашумела в его голове… Страстная любовь, как он со страхом сознавал, заполняла все больше и больше его сердце…
- Г-н Давид, - обратилась к нему Мари, - ведь вы не станете обманывать меня безумной надеждой, которую у вас вырвали мои мольбы. Вы не утешаете меня так при виде моих слез? О, простите, простите. Я стыжусь этого последнего сомнения, последнего эха моего прошлого страха. Я верю вам, я так счастлива вам верить!
- И вы, можете положиться на меня, так как я никогда не лгал, - ответил Давид, едва осмеливаясь поднять на нее глаза. Красота этой женщины опьяняла его до головокружения. - Но почему вы решили, что я собираюсь уехать, мадам?
- Мне сообщила об этом сейчас Маргарита, и я впопыхах побежала к вам.
Эти слова напомнили Давиду, что присутствие мадам Бастьен в его комнате в столь поздний час может показаться странным слугам, несмотря на привязанность и уважение, которыми они окружили молодую мать. Итак, воспользовавшись предлогом, который она сама ему подсказала, он вышел. Комната, впрочем, осталась открытой во время его беседы с мадам Бастьен. Давид громко позвал Маргариту.
Переиздание остросюжетного романа широко известного писателя Эжена Сю о нравах французского общества XIX века.
Роман известного французского писателя Эжена Сю «Парижские тайны» завоюет внимание читателей увлекательным сюжетом. Персонажи книги – люди парижских трущоб и выходцы из высшего общества. Сложные взаимоотношения героев, эгоизм и благородство являются лейтмотивом произведения, ставшего значительным явлением в литературе XIX века. «После короткого молчания вдова казненного сказала дочери: – Пойди и принеси дров; ночью мы приведем в порядок дровяной сарай… когда вернутся Николя и Марсиаль. – Марсиаль? Стало быть, вы и ему хотите рассказать, что… – Принеси дров, – повторила вдова, резко обрывая дочь. Тыква, привыкшая подчиняться этой железной воле, зажгла фонарь и вышла…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пасторальные, полные юмора сцены жизни в Голландии, которые сменяются захватывающими, удивительными по своей экзотике эпизодами злоключений юных влюбленных в дебрях колониальной Гвианы, — найдет читатель в романе Эжена Сю.Книга рассчитана на массового читателя.
Мари Жозеф Эжен Сю (1804–1857) — французский писатель. Родился в семье известного хирурга, служившего при дворе Наполеона. В 1825–1827 гг. Сю в качестве военного врача участвовал в морских экспедициях французского флота, в том числе и в кровопролитном Наваринском сражении. Отец оставил ему миллионное состояние, что позволило Сю вести образ жизни парижского денди, отдавшись исключительно литературе. Как литератор Сю начинает в 1832 г. с авантюрных морских романов, в дальнейшем переходит к романам историческим; за которыми последовали бытовые (иногда именуемые «салонными»)
В популярном романе известного французского писателя Эжена Сю (1804–1857) даны картины жизни богачей и бедняков — высшего света и «дна» Парижа. Многоплановое повествование, авантюрный увлекательный сюжет романа вызывают неизменный интерес многих…Маркиз де Сомбрей случайно покалечил рабочего, переходившего улицу перед его каретой. Маркиз благороден и отдает на лечение бедняги кошелек с золотом. Но раненый умирает, а его дочь прелестна, и сразу же появляются желающие воспользоваться ее красотой. Маркиз не может допустить, чтобы его друг использовал девушку как проститутку.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.