Завидная невеста - [23]

Эмма скользнула в объятия Рена, с жадностью принимая его поцелуи с привкусом выпитого за ужином вина. Он ловко ласкал ее языком, как уверенный в себе любовник, знающий, что его не отвергнут.

Тело Эммы задвигалось по собственной воле, также стремясь принять участие в поцелуе. Она ощущала исходящее от Рена тепло, крепость его мышц, силу его желания. Его тело выполняло обещания, высказанные словами, показывая, что наслаждение лучше всего делить на двоих. Рен не из тех мужчин, кто стремится получить удовольствие лишь для себя.

Поняв, что минутный эксперимент зашел слишком далеко, Эмма отстранилась, прервав поцелуй.

– Мы должны остановиться, – прерывистым голосом объявила она.

– Почему? – Рен уперся лбом в ее лоб, глядя на нее потемневшими от желания глазами.

Его близость отвлекала, мешала придумать вразумительную отговорку.

– Мы едва знаем друг друга, – негромко произнесла она. Это была ложь. Она уже знала достаточно, чтобы понимать, что общение с ним до добра не доведет.

– А мне кажется, вы не понимаете, как много могут сказать поцелуи о человеке, даже если вы о нем почти ничего не знаете. – В сгущающихся сумерках улыбка Рена показалась Эмме поистине дьявольской. Одной рукой он упирался в стену над ее головой, по-прежнему нависая над ней. – Вот вы, например, очень страстная женщина. Вы целуетесь, и оживают ваши руки, бедра, все ваше тело. – Его вторая рука переместилась ей на талию, и он принялся большим пальцем выписывать круги по ее скрытому тканью платья бедру. – Вы заслуживаете любовника, который будет достоин такой страсти. – Он снова прижался губами к ее шее, не скрывая своих намерений.

– Полагаете, что вы – тот самый любовник?

Эмма пыталась говорить бесстрастно, хотя все ее естество сгорало в огне желания. Никогда еще ее не обольщали так открыто, и откровенность намерений Рена пьянила. Страстная ли она? Да. Легко ли ее завоевать? Нет.

– Я мог бы им стать, Эмма. Вы слишком долго прожили в одиночестве. – Он со значением посмотрел на ее губы. – Я сделал смелое предложение, не более того. Теперь дело за вами, решайте.

С этими словами он ушел, растворился в ночи, и карибский мрак полностью поглотил его, стоило ему выйти из отбрасываемого лампой светового круга.

Эмма молча смотрела ему вслед, и в ее голове бессвязно роились обрывки мыслей. Напористый визит Гридли заставил ее пересмотреть мнение о Рене. Вместо того чтобы видеть в нем второго противника, с которым нужно сражаться, его можно сделать союзником.

Рен встанет между ней и Гридли хотя бы на основании того, что в его руках сосредоточено большинство акций. Сегодня он уже так поступил. Вопрос в том, долго ли это продлится? Что, если Рен решит в будущем продать свои акции и вернуться в Лондон? Как долго ей удастся удерживать его здесь?

Какой причудливый оборот приняла ситуация! Изначально вариант с продажей или отъездом был для Эммы желанным и предпочтительным, так как позволил бы ей сохранить независимость. Но она недооценила Гридли. Раз он признался Рену, что намерен возобновить ухаживания, ее ждут тяжелые времена. Выйдя за него замуж, она не только передаст в его руки управление «Сахарной землей», но и сама окажется в его власти.

То был ее самый большой страх. Однажды побывав в зависимости от мужчины, она совсем не стремилась к повторению опыта. Прикрыв глаза, Эмма попыталась отогнать воспоминания о жестокости Томпсона Ханта. Что бы он ни сделал, Артур Гридли будет еще хуже.

Томпсон Хант был всего лишь эгоистичным мошенником со злобным характером, а Артур Гридли – садист и, по ее мнению, убийца. Стань она его женой, никто не поверит ее обвинениям, если она вообще выживет, чтобы их сделать. Она не сомневалась, что их брак будет быстротечным и закончится, как только он окончательно утвердится в своих правах на «Сахарную землю».

Эмма открыла глаза и выдохнула, заставляя себя вернуться мыслями в настоящее. Нужно заручиться постоянным присутствием Рена на плантации, возможно, в иной роли, кроме главного акционера. Но как этого добиться, если он узнает, что «Сахарная земля» не столь рентабельна, как ему представляется? Осмелится ли она рискнуть с ним тем, чем не хочет рисковать с Гридли? Брак связал бы их самыми крепкими узами, какие только можно придумать.

Но даже в таком случае Рен будет волен бросить ее и уплыть обратно в Лондон, особенно если связь их будет фиктивной. С другой стороны, ей вовсе не обязательно быть фиктивной. Эмма может подарить ему страсть и теплую постель, которую он не сможет покинуть. Их обоих охватила безудержная страсть, когда они целовались, и она поняла, что вполне может всколыхнуть в нем желание, разжечь бушующее пламя. Прошлое научило ее тому, что физическая близость является очень мощным оружием. Эмма и сама пала его жертвой. Она, конечно, никогда не опустится до уровня Томпсона Ханта, но будет сражаться любыми доступными ей способами.

Накручивая на палец выбившуюся из прически прядь волос, Эмма обдумывала идею, которая пришла ей в голову. Как она раньше сказала? «Женщина может сделать все то же, что и мужчина». Испокон веку мужчины соблазняют женщин ради получения богатого приданого. Возможно, и Рен пытается сделать то же самое. Он ведь недвусмысленно дал понять, что его нельзя подвинуть в сторону. А как насчет того, чтобы притянуть его к себе? Эмма задумчиво постукивала пальцем по подбородку. На это потребуется время, ведь придется действовать медленно. Рен ни за что не поверит, если она резко изменит к нему свое отношение. Едва ли он благосклонно отнесется к женщине, которая поведет себя чересчур легкомысленно. Эмма сочла свой план идеальным. Она воспользуется его попыткой соблазнить ее в своих интересах и проделает то же самое с ним. Заманит Рена к себе в постель и, если повезет, заручится его поддержкой.