Завет - [54]

Здание, принадлежащее «Лузиньон и K°», ничем не выделялось среди прочих постмодернистских построек в деловой части города. Современное, сверкающее, без каких бы то ни было выразительных черт. Офисы фирмы, напротив, были с изяществом обставлены и украшены в типичном стиле Старого Света. Особенно выделялся офисный комплекс Джордана Мюльманна. Здесь интерьеры помещений представляли собой великолепный образчик стиля модерн. Казалось, острых углов не было вовсе; причудливые архитектурные детали образовывали гармоничное, совершенно естественное целое. На полках стеллажей стояло множество предметов из прошлого, символов канувших в лету цивилизаций: здесь можно было увидеть французскую и немецкую скульптуру 1920-х годов, керамику девятнадцатого века, фрагменты старинных свитков; была даже гарда древнего меча, предположительно времен Крестовых походов. Увлечение историей, культурой и религией прошлого было одной из тех вещей, что объединяли Браво и Джордана.

Зажужжал селектор, и голос секретарши произнес:

— Звонит месье Шоу. Говорит, это срочно.

Джордан нажал на кнопку громкой связи и взял трубку.

— Браво, я пытался до тебя дозвониться и не смог! Собственно, как обычно! — В его голосе сквозило ясно различимое беспокойство. — С тобой все в порядке?

— Да, теперь уже все в порядке, — ответил Браво.

— Ah, bon,[9] это здорово!

— Я немедленно вылетаю в Париж. Я приеду завтра ранним утром, со мной будет девушка, Дженни Логан; нам понадобится машина.

— Ну конечно! Все будет сделано. Alors,[10] расскажи мне побольше об этой Дженни Логан! Это прекрасная новость, нет, в самом деле! Посреди обрушившегося на тебя горя тебе посчастливилось найти… как это говорят в Америке? — подружку?

Браво рассмеялся.

— Подружку? Нет, не совсем. — Он прокашлялся. — Послушай, Джордан, думаю, ты должен знать. Похоже, у меня серьезные неприятности.

— Mon ami, что ты имеешь в виду?!

— Это не телефонный разговор, — отвечал Браво. — Но ты должен отправить за нами абсолютно надежного человека. Понимаешь, что я имею в виду?

Женщина, с которой до того беседовал Джордан, поднялась и подошла к рабочему столу. Движения ее были безукоризненно плавными. На красивом, холодном лице явственно читалась вся полнота власти, которой она обладала. Сразу бросалась в глаза врожденная сила воли. Этой женщине опасно было противоречить; не стоило и пытаться обвести ее вокруг пальца.

— Браво, un moment, s’il te plait.[11] — Джордан нажал на кнопку, отключил микрофон и вопросительно посмотрел на женщину.

Губы ее приоткрылись, и она мягко произнесла:

— Позволь мне это сделать, дорогой.

Джордан покачал головой.

— Слишком опасно. После того, что произошло с Декстером…

— Не волнуйся, я буду очень осторожна, — прошептала она и улыбнулась.

— Джордан, ты слышал меня? — раздался голос Браво.

Джордан еще раз нажал кнопку и проговорил:

— Mon ami, я чувствую, ты чем-то озабочен, и беспокоюсь все сильнее…

— Значит, ты должен понимать.

— Конечно, Браво, — ответил он. — Я могу сам приехать в аэропорт.

— Разве не на этой неделе ежеквартальное собрание совета директоров?

— Верно, и именно завтра. Еще эти датчане… Они приехали подписать документы. Завершить сделку, над которой мы с тобой работали почти год.

— А что там с Вассерштурмами?

— У них ничего не вышло. Браво, благодаря твоим стараниям.

— Они были исключительно настойчивы…

— Я позабочусь о Вассерштурмах, mon ami.

— Тогда без вопросов, Джордан. Следовательно, как я и предполагал, завтра тебе определенно есть чем заняться, кроме моих проблем.

— Ты мой друг. Даже больше, чем друг.

— Я знаю, Джордан, и ценю это, — сказал Браво, — но, прошу тебя, отправь кого-нибудь другого.

Джордан некоторое время обдумывал ответ, потом кивнул женщине.

— Bon,[12] не беспокойся, — произнес он в трубку. — Я пошлю кого-нибудь, кого ты знаешь и кому можно доверять.

— Спасибо, Джордан, — сказал Браво, чувствуя облегчение. — Я не забуду этого.

В самолете было темно. Огромный авиалайнер несся над беспокойной Атлантикой на высоте в тридцать три тысячи футов. В этот поздний час большинство пассажиров бизнес-класса спали или молча смотрели на мерцающие экраны маленьких Ди-ви-ди-плееров, размещенных авиакомпанией в салоне для развлечения клиентов. Но и Браво, и Дженни были слишком измучены, чтобы заснуть.

Вместо этого они тихо беседовали. По их лицам пробегали разноцветные блики от экранов над креслами. Оба чувствовали настоятельную необходимость узнать друг о друге побольше. Они только что вместе выбрались из очень серьезной переделки, и каждый из них спас другому жизнь. В мире Voire Dei они были солдатами, бок о бок сражавшимися на поле боя; это сближало куда крепче, чем любовная связь. Тем не менее пока они были совершенно чужими людьми.

— В меня верили только три человека: мой отец, твой отец и, конечно же, Паоло Цорци, мой учитель, — рассказывала Дженни. — Остальные возражали против моего вступления в орден, а уж когда я захотела стать стражем… — В полумраке салона свежие синяки и ссадины на ее смуглой коже были почти незаметны. — Но слово твоего отца много значило; даже члены внутреннего круга не осмеливались открыто возражать ему.