Завещатель - [7]

4. Ольга

Вдоль широкой водной ленты Невы дул ветер и летали черноголовые чайки. На набережной стоять холодно. Стемнело, и мне б уже идти домой — завтра рано на работу.

Оба моих родителя, после того, как получили контракт в Финляндии, уже полгода как жили в Хельсинки. Обещали приехать в отпуск. На уик-энд они иногда наезжали, но нечасто и все реже и реже. Поэтому сейчас и ныне я сижу одна со своей собакой, и мне иногда становится скучно, грустно и уныло. Вообще-то я самодостаточный человек, но частенько на меня накатывала серая тоска.

То, что со мной чего-то не так, я стала подозревать уже давно. В транспорте люди обычно занимали места рядом со мной в самую последнюю очередь. Старухи же наоборот — если все сидения уже заняты, направлялись непосредственно ко мне, а потом недовольно и укоризненно ели меня глазами, пока я не уступала место им. Прохожие никогда не спрашивали у меня дорогу, а всякие уличные кидалы вообще меня игнорировали. Последнее, впрочем, не сильно меня беспокоит. Есть еще множество всяких мелочей, к которым я привыкла и перестала замечать. Вероятно, я никогда бы не озаботилась вопросом — «А почему это все так?» Если бы не одна дурацкая история на работе.

После третьего курса, когда стало окончательно понятно, что люди с моей специальностью (по образованию я — будущий юрист) могут найти себе работу где угодно и когда угодно, я осталась в той же фирме, где подрабатывала еще с первого курса. Фирма занималась продажей всего, что нужно для озеленения города и организацией работ по этому самому озеленению, а я работала там программистом. Не слишком-то женское дело, но это только должность так называлась — «программист». В программировании я мало что понимаю. Ну, Вижел Бейсик — еще туда-сюда (неприлично-то как!) но не более того. Я вообще-то по призванию компьютерный дизайнер. Когда очень удачно освободилось место начальника ИТ отдела, то шеф, немного подумав для вида, предложил эту должность мне. Естественно, я согласилась. При тех же примерно обязанностях (прежний начальник в современной компьютерной технике понимал, как агроном в топологии) я существенно увеличивала свою зарплату.

Куда подевался мой прежний начальник, никто так и не понял. Он пропал. Испарился. Когда после его недельного отсутствия, наш гендиректор дал команду разузнать, долго ли еще будет болеть Николай Иванович, ему сообщили печальную весть. Николай Иванович (или просто — Иваныч, как его уважительно у нас называли) и не думал болеть. Он куда-то исчезнул в прошлый понедельник — за неделю до выяснения. Причем никто его не искал — родственники почему-то решили, что он уехал в отпуск, а у нас полагали, что он дома, лежит с температурой. Почему от нас никто не позвонил раньше, и почему его родные подумали об отпуске, я так и не поняла. Дело было в ноябре, погода стояла мерзопакостная, а тропические курорты Иваныч не посещал, предпочитая им свою старую дачу под Приозерском, где предавался полному уединению — ни мобильника, ни какой иной связи у него там с собой не было. Ну, конечно же, его искали. Не сразу, а после двухнедельного отсутствия было подано заявление. Иваныча объявили в розыск, как пропавшего. А уже через месяц шеф назначил меня на его место. «Пока Иваныч не появится».

Но почему-то я не сомневалась, что Иваныч уже никогда не появится. Было в этой уверенности что-то неопрятное и гадкое, как будто это я виновата в исчезновении бывшего патрона. Чего греха таить, мы не очень-то ладили. Иваныч придирался по пустякам, требовал от меня всякие ненужные глупости, типа ношения спецодежды в виде синего сатинового халата, обязательного заземления при ремонте компьютеров и использования этилового спирта для протирки контактных групп. Именно — этилового спирта. Видимо он никак не мог отвыкнуть от стереотипов тридцатилетней давности, а новые реалии давались ему с трудом. Но когда ко мне на работу заглянула моя подруга, а Иваныч зашел в тот момент, когда мы ели принесенную ею шарлотку, меня вообще чуть не уволили с его подачи. Осталась я только по личному указанию генерального — тот, хоть и был в прошлом обычным бандитом, все же понимал, что поиск нового специалиста моего уровня и введение его потом в курс дел не оправдан, экономически невыгоден и принесет конторе реальные убытки. Меня оставили.

Так вот, после моего назначения, одним из самых неприятных в тот момент для меня занятий, было выполнение указания гендиректора — разборка персональных бумаг Иваныча, и просмотр содержимого его компьютера. У меня возникло стойкое ощущение, что я заглядываю в замочную скважину, или вторгаюсь в чью-то интимную жизнь. Представители власти уважительно сделали копии всех личных бумаг и жесткого диска, оставив оригиналы нам. Такая предупредительность сыщиков меня вначале удивила и порадовала. Я уж было решила, что в органах правопорядка стали уважать частный бизнес. Только позже, и совсем случайно, мне стало известна истинная причина такой чуткости. Наш генеральный просто хорошо заплатил, чтобы менты не изымали компьютеры (упорно называемые ими процессорами) и не арестовывали документацию. Потери, которые мы бы тогда понесли, вообще могли если и не разорить контору, то уж точно сорвать несколько выгодных и важных для нас контрактов.