Завещание Тициана - [58]

Друзья расхохотались, глядя на сконфуженного Эбено.

— О да! Кулаки у нее железные, — подтвердил медик. — У тебя над бровью такой фингал!

Вынув из кармана камзола платок, Пьер промокнул его рассеченный лоб, Виргилий распутал веревки.

— Что же такого важного ты собирался рассказать Мариетте, что гнался за ней словно черт по улицам Каннареджо?

— Хотел рассказать кое-что о той минуте, когда обнаружил труп Атики.

Несмотря на хлеставший вовсю ливень, друзья застыли на месте.

— Завязка на обнаженной руке Атики развязалась, и моя госпожа последним усилием воли написала на стене что-то своей собственной кровью.

Пьер и Виргилий перестали дышать.

— Что же она написала? — дрожащим голосом спросил Виргилий.

— Имя убийцы, я думаю, — отвечал рыбак, неуверенно разводя руками.

Предом еще раз задал вопрос, выговаривая каждую букву:

— Нет. Я хочу знать: что там было написано?

Африканец вздохнул:

— Почти ничего. В том-то и дело. Потому я и не сказал об этом ни авогадори, никому другому. Почти ничего. А все дело в том, что ее болонка Вавель прыгнула на постель и стала лизать все что ни попадя. Я не знаю, что этот Вавель там делал. Фаустино обещал увести его, чтобы не мешать гостям. Но он был там, лакал кровь, слизывая ее отовсюду: с тела Атики, с простынь, со стен. Лизал и лизал. Из букв, начертанных ею, осталась лишь одна, может начальная, а может и нет.

— И какая же это была буква? — спросил Виргилий, не отрывая взгляда от губ Эбено.

Тот закрыл глаза, словно желая вновь увидеть зловещую стену:

— Буква «Z».

Глава 11

В конце концов продрогшие друзья вместе со свидетелем поспешили в мастерскую, не желая в разгар лета слечь с простудой. По дороге, на Бочарной улице, где изготавливались бочки для вина и масла и где также можно было купить вина, доставленного с Кипра или Кандии, они запаслись красным вином, чтобы было чем согреться по возвращении. Увидев Эбено входящим в мастерскую, Мариетта отчаянно закричала. Но, узнав о миролюбивом настрое африканца, чуть не сгорела со стыда и долго извинялась. Эбено в мастерской не задержался: пообсох, выпил вина, поогляделся, скривился при виде «Истязания Марсия» и откланялся.

— Буква «Z»[79]?

Узнав, что именно удалось разглядеть ловцу сардин на стене, дочь Тинторетто расстроилась:

— «Z»! Да эта буква здесь буквально в каждом имени! Начиная с названия города. Это самая распространенная согласная в разговорной речи. Не менее частая, чем гласные «а» и «о»!

Виргилий лукаво и одновременно ласково взглянул на нее. Мариетта, такая рассудительная и уравновешенная, порой не могла совладать со своей «средиземноморской» натурой, и это очень умиляло парижанина.

— Ну к чему преувеличивать? И тени этой буквы нет, например, в твоем имени, — заметил он.

— Это лишь исключение, подтверждающее правило. А кроме того, даже если отец и родился в Светлейшей, а дед был здесь красильщиком, все равно семья Робусти из других мест, из Люка!

— Вечеллио: в фамилии Тициана тоже нет этой буквы.

— Так-то оно так, да только в семействе Вечеллио есть Горацио и Тициан.

Мариетта подобрала схему и энергичным жестом добавила к имеющимся колонкам еще одну. Озаглавила она ее просто: буква «Z».

— Если взглянуть на список подозреваемых и напротив имен, содержащих эту букву, поставить точку, мы получим целую гирлянду из конфетти.

Сказано — сделано: кисть в руке Мариетты оставляла точку напротив имен, содержащих эту букву.

— Кара Мустафа, Лионелло Зен, Зорзи Бонфили — этот заслуживает двух точек…

— Точка, и все тут, — пошутил Виргилий.

— Не все так просто, — возразила Мариетта. — Мы знаем лишь имя Фаустино, но не фамилию; псевдоним Олимпии, но не ее настоящее имя; имя, данное Жоао эль Рибейре при крещении, а не его подлинное имя, кроме того, в Венеции Жоао превращается в Зани, или Зане.

Из семи возможных виновных не был назван лишь Эбено.

— А что, если он придумал эту букву «Z» только потому, что в его имени ее нет? — прошептал Пьер, еще толком не зная, к чему может привести эта его догадка. — Не думайте, что я непременно хочу сделать из него убийцу, но… на секунду представьте себе, что он убийца. — И указал пальцем на «побудительную причину» в столбце напротив его имени. — Наш интерес к делу мог пробудить в нем страх быть разоблаченным, и это после двух лет свободы и спокойной жизни. Выжидательной позиции он предпочитает активную и хочет пустить нас по ложному следу. Из осторожности предпочитает никого не обвинять, но направляет нас по следам других. Его госпожа написала чье-то имя, от которого осталась одна буква? Но он с таким же успехом мог обращать наше внимание на носителей буквы «V» или «Р». Да любой другой буквы, лишь бы она не фигурировала в его собственном имени. А если бы на стене осталось «В» или «N»?

Мариетта и Виргилий, внимательно следившие за ходом мысли Пьера, также приняли участие в выдвижении гипотез.

— А может, Атика вообще ничего не писала…

— Вот именно. Нанна ведь ни о чем таком не упоминала.

— А может, она читать не умеет?

— А может, пес все слизал?

— А может…

Мариетта собиралась высказать еще одну мысль, но в это время у нее сжалось сердце, задрожали руки, в горле появился ком.