Завещание - [14]

― Шай, дорогой мой, давай поговорим.

― Аба, я не хочу говорить.

― Ну, объясни, пожалуйста, что ты чувствуешь! Я хочу понять …

― Я не хочу тебе ничего объяснять…

― Шай, не говори так с отцом. Он приехал к тебе из далекого города из другой страны, чтобы помочь тебе.

― Он не может мне помочь!... Мне никто не может помочь!..

Шай сердито вырвался вперед и пошел быстро по песку, оставляя их далеко за собой.

―Номи, Номи! Я просто … я в ужасе! Пойми меня, дорогая. Я всегда знал, ЧТО делать! Когда Реббека, моя первая супруга, была больна и страдала от болей, я делал ей укол морфия, я вызывал лучших врачей города. Я знал, что мне надо делать каждую минуту, каждый час. А теперь я в полной растерянности, Номи! Как мне помочь Шаю!? Как? Я не знаю! Я не понимаю!

Неожиданно мальчик остановился, и когда они поравнялись с ним, то увидели, что он плачет.

― Аба, прости! Я тебя обидел! Я не хотел, но я тебя обидел... Мне плохо…

Арье обнял худенькое тело сына и прижал к себе со всей нежностью, на какую только был способен.

― Может, пойдем, искупаемся вместе? Вода замечательная… Идем,– Арье сбросил одежду и остался в плавках, – Беги за мной, Шай!

Он бросился в прохладную воду, проплыл под водой несколько метров и как дельфин вынырнул уже порядком от берега. Арье замахал руками Шаю , приглашая его присоединиться, но тот безучастно стоял на берегу и, кажется, даже не видел отца. Он тупо смотрел на песок под ногами, на кромку воды, на цветные ракушки, на дохлую рыбу, выброшенную морем из её жизни на берег. На лице его, однако, за маской отчуждения, пробивалось отчаяние! Оглянувшись на мать, молчаливо бродившую со своими мыслями неподалеку и заметив отца, заплывшего довольно далеко и в сторону, он, как был в одежде, стиснув зубы, пошел в воду. Плавать он умел хорошо, посещал кружок в школе. Он упорно шел вперед, и волны били его в грудь, в лицо, словно прочитали его страшные мысли и пытались остановить это его роковое решение. Покуда ноги касались дна он шел, а потом поплыл, с яростью разбивая воду руками. Арье, наконец, обратил внимание на берег. Там не было привычной уже для него печально усталой фигуры Шая, но зато по кромке воды, ломая руки, бегала Номи, указывая куда–то в морскую даль. Обернувшись, отец увидел сына! Волны были ещё не очень высокими, но солнце быстро садилось в воду, и тьма окутывала берег и море.

― Шай, вернись!

Арье быстрыми гребками догнал Шая, ухватил за руку и с силой развернул в сторону берега.

― Я не могу… так… жить!

Они вышли… Номи бросилась к сыну, покрывая его посиневшее лицо поцелуями.

16

Вера Васильевна, подбоченившись, оглядела себя в зеркале.

«В сорок пять баба ягодка опять! А я ещё и не сорок пять, а уже ягодка…– она рассмеялась, довольная собой, но тут же села на край тахты и грустно задумалась,– Эх, батька! Оставил ты меня одну на втором моем десятке… – Вера поднялась и подошла к холодильнику, достала замороженную бутылку водки и налила остатки в рюмку и тут же залпом выпила, подумала, взяла в руки мобильный.

― Светка! Что слышно? Свободна? Может, подскочишь?

― Чего? Тоскуешь?!

― Ага. Ни гроша. Принеси, чего есть. Выпьем, поболтаем. Сможешь? Класс! Жду!

Подруга появилась очень скоро. В модных сапогах, белой короткой шубке и такой же шапке. Сбросив шубу и шапку, она обняла подругу.

― Чего? Опять депрессуха? Вот, держи виски. Финишно. Восемьнадцать лет выдержки. Ну, чё, валяй, наливай. А может, в паб к Толику рванем? Там финишно.

― Там я напьюсь. Плохо будет. Нельзя мне сейчас. Я только что в мэрию вернулась. Мне скандалов сейчас не нужно. Если какие справки документы кому надо сварганить, давай ко мне.

― Ну, Верка, ты умница!

Они сели друг против друга. Налили. Выпили.

― Ты помнишь моего отца? Мне было двадцать один, когда это дорожное происшествие случилось… когда он погиб. Вот он знал, как нужно жить! И как сделать, чтоб красиво жить. Мамаша моя никогда не подходила ему, а я пошла в него. Сегодня у меня с мамашей, по сути, и связи то нет… Ну, давай, за тебя.

― Да чего на тебя нашло, Верка? Мужик что ль того?..

― Да и не мужик он вовсе! Вот батька мой был мужик, так мужик. А ты-то довольна своим бизнесменом?

― Чем–то довольна, чем-то нет. Деньги умеет делать, деловой, не пьёт как дворник.

― А в постели?

― Так себе. Больше о себе думает и засыпает тут же. Но, слышь, Верка, у меня отношения славные с замом губернатора, а? Я его жене услуги всякие поставляю, ну по её заказу, а с ним, вроде как, дружу, но ты ж понимаешь, Вера, никому.

― Светка, ты чего! Могила. А он как?

― Ого! Ради него я могу всё терпеть. Но бабник редкий. Поэтому я держу себя в руках, ну, чтоб не влюбиться. Сама понимаешь, перспектив тут никаких, одно душевное расстройство.

– А вот мой отец был красавец, высокий, всегда загорелый, косая сажень в плечах, настоящий запорожский казак!

― Да помню я. Мы с девчонками как-то весной перед экзаменами, в десятом тогда были, заскочили к вам домой, ну, к тебе, то есть, и вдруг выходит твой батяня из ванной, такой… высокий стройный, с оголенным торсом и играет мускулами… Мы все так и ахнули! А он на нас посмотрел, вот не совру, Верка, каждая бы с ним пошла!