Зауряд-врач - [47]

Я передернул плечами. Не буду больше об этом думать. Вернусь в гостиницу и напьюсь. Закажу в номер бутылку коньяка. Заслужил…

* * *

Подполковник обвел взглядом стоявших перед ним офицеров.

— Напоминаю, господа: действовать быстро и решительно. Никто из подлежащих задержанию лиц, не должен уничтожить компрометирующие его бумаги, а также, не приведи Господь, покончить с собой. Подобное буду рассматривать, как серьезное упущение, которое повлечет суровые последствия. Обыск вести со всем тщанием – как на службе, так и по месту проживания задержанного. Нам нужны доказательства. С фигурантами, а также с их родственниками или сослуживцами вести себя решительно, но вежливо. Попытки вмешаться, пресекать. Вам ясно?

— Так точно, ваше высокоблагородие! — рявкнули подчиненные.

— Исполнять!

Офицеры сделали поворот кругом и один за другим вышли из кабинета.

— Задержитесь, Аркадий Матвеевич! — окликнул подполковник устремившегося следом штаб-ротмистра. — Ваша команда подождет. Не сбежит ваш интендант.

Офицер встал и повернулся к начальнику.

— Слушаю, ваше высокоблагородие!

— Без чинов! — сморщился подполковник. — У меня к вам приватный разговор. Присядьте!

Штаб-ротмистр подчинился. Подполковник заложил руки за спину и прошелся по кабинету.

— Вас ничего не удивило в истории с германским резидентом? — спросил, встав перед подчиненным.

— Удивило. Очень странное самоубийство.

— Вот! — поднял палец подполковник. — Резиденты – люди особые. Совестливых среди них нет, тем более, у германских офицеров. А он вдруг раздает деньги агентам, после чего пишет покаянную записку и пускает пулю себе в голову.

— Предполагаете?..

— Уверен. Бергхарда застрелили, выдав это за самоубийство.

— Кто?

— Один из тех, кого он завербовал.

— Почему не сообщник?

— Что ему делать в Минске? Бергхард справлялся один. Вон сколько народу завербовал! Это был агент, Аркадий Матвеевич, причем, из числа давних. Другого Бергхард не допустил бы к себе ночью. Покойный был осторожен – мы ничего не знали о нем. Мог шпионить долгое время, и не факт, что удалось бы разоблачить.

— Почему агент застрелил резидента?

— Догадайтесь? — улыбнулся подполковник.

— Бергхард ему угрожал. Обещал сообщить о нем контрразведке.

— Возможно, но, скорее всего, нет. Глупо. Разоблаченный агент сдаст резидента. Полагаю, дело обстояло иначе. Агент хотел выйти из игры и сказал это Бергхарду. Тому это не понравилось, и он стал угрожать. Тогда агент достал пистолет, заставил немца написать покаянную записку, после чего застрелил, обставив это как самоубийство.

— Если так, то он незаурядный человек.

— Именно, Аркадий Матвеевич, именно. Желал бы я познакомиться с ним. Жаль, не получится.

— Почему?

— У нас нет зацепок. Никто не видел его приходящим или уходящим от резидента. Опрос обитателей соседних домов ничего дал. Прохожих на улице не случилось – время позднее. Кого прикажете искать? — подполковник развел руками. — И, главное, зачем?

— Не понял, Петр Семенович.

— А чего тут понимать? Кем бы ни был этот таинственный убийца, он сделал правильный выбор и отказался от сотрудничества с врагом. Заодно застрелил его.

— Лучше бы обратился к нам.

— Чтобы оказаться арестантом? Зачем это ему?

— Лицо, добровольно отказавшееся помогать противнику, освобождается от наказания.

— А репутация? Какое будущее ждет человека с клеймом шпиона, пусть даже бывшего? От него все отвернутся. Видимо, стрелку есть, что терять. Бергхарду не следовало упрямиться. В результате получил пулю.

— К счастью для нас.

— Не скажите, Аркадий Матвеевич, не скажите, — подполковник вновь прошелся по кабинету. — Что скажут в Москве? На протяжении долгого времени в Минске действовали германская шпионская сеть, о существовании которой наше жандармское управление не подозревало. Вывод руководство сделает однозначный. Мы с вами поедем на Камчатку следить за благонадежностью эскимосов. Другим тоже не поздоровится. Вас это устраивает?

— Никак нет, Петр Семенович! Но что делать?

— Предположим, все обстояло иначе. От своих агентов мы узнали о германском резиденте. Дождались появления его в Минске, проследили перемещения, выявив связи, а в конце приняли решение задержать. К сожалению, резидент успел застрелиться. Однако бумаги остались. В результате мы раскрыли шпионскую сеть. За резидента нас отругают, конечно, хотя не больно – ситуация сложная. Трудно взять с поличным германского офицера. А вот за разоблаченную сеть обязательно наградят. Повышение в чине, ордена… Не откажетесь?

— Никак нет, Петр Семенович! Как можно?! Но что делать? Первыми покойника обнаружили полицейские. Они-то и вызвали нас. Вдруг проболтаются?

— С полицмейстером я договорюсь. Он человек умный, к тому же не без греха, — подполковник улыбнулся. — Слыхали историю с уничтожением разбойников на Еврейской улице?

— Читал в газете.

— Полиция выдала это за свою заслугу, затребовав награды и чины. Только это неправда. Не было там полицейских.

— Кто же застрелил разбойников?

— Офицер. Проходил мимо, когда тати остановили коляску и попытались ограбить пассажирку. Недолго думая, офицер достал пистолет и положил всех. После чего сел к жертве в коляску и отвез ее домой.