Затяжной поворот: история группы «Машина времени» - [37]

Случилось это знаменательное событие тогда, когда в Британии центр музыкальной тяжести прочно переместился из Ливерпуля в Манчестер. Меланхоличная «манчестерская волна», предвестница брит-попа, омывала души новых поколений меломанов: The Smiths, The Stone Roses, Happy Mondays…А в Оксфордшире Том Йорк только-только собрал образцовый Radiohead.

Но в Союзе доминировали иные мотивы. «В добрый час» разлетелся многомиллионным тиражом, а вслед за ним, в 1987-м, когда по оттаивающей от идеологической мерзлоты Стране Советов, впервые поехали немецкие классики хард-рока из Scorpions, «машинисты» издали на той же «Мелодии» наиболее концептуальное свое творение, двойной диск-гигант «Реки и мосты». «Вот его мы уже сами делали – подчеркивает Макаревич, и дизайном я занимался». Тогда же «Машина», словно сыграв на опережение с настоящими и будущими своими недоброжелателями, запела про «героев вчерашних дней», выскочила на телевизионный полемический «музыкальный ринг» и дождалась первых зарубежных гастрольных поездок.

Если «МВ» что-то и недополучила в прежние времена, то теперь компенсировала все с крейсерской скоростью. Пройдет еще каких-то два года, и в 1989-м, «Машина Времени», не так давно на пушечный выстрел не подпускавшаяся к крупнейшим московским концертным площадкам, отметит свое 20-летие на Малой спортивной арене Лужников 6-часовым масштабным сейшеном, покинет Росконцерт и уйдет в свободное плавание.

Андрей Макаревич

Конечно, с приходом Горбачева все изменилось. Я очень хорошо помню, как нам тогда поначалу говорили: сейчас будет еще больший зажим, гайки закрутят, так что все тексты свои, пожалуйста, вновь проверьте, и ждите тяжелых времен. Я пребывал в расстройстве страшном. И вдруг начинаются чудеса, Сахарова возвращают из Горького, нам разрешают сольник во Дворце спорта в Сетуни, это ж, считай, Москва, потом за границу посылают. Сначала в Польшу и почти сразу в Японию! На «Live Aid», где рядом с нами Джеймс Браун, Ронни Джеймс Дио…Конечно, у нас крыша просто съехала от счастья.

Став «выездными» вы не пробовали, по примеру БГ, установить контакты с западными музыкантами?

Боря без своего западного опекуна Кенни Шафера ничего бы не установил. Просто нашелся человек, который решился вложить в него несколько миллионов долларов. Кенни его и подводил за руку ко всем иностранным знаменитостям. А нас там никто не водил. Так вышло, что Боря оказался на Западе первым из российских рок-музыкантов. Я могу тебе сказать, что когда мы сидели в Америке и записывали нашу пластинку, то замечали, что все местные продюсеры ждали, чем кончится история с Гребенщиковым. Поскольку по мелочи многие из них пробовали работать с русскими исполнителями, а тут человек вложил в БГ большие деньги. История Борина кончилась не очень ярко и все дверки на тот рынок для нас, к сожалению, закрылись. А попытку пробиться туда, конечно, хотелось сделать. Тогда на Западе был дикий интерес и полная доброжелательность к России, атмосфера была совершенно не такая, как, например, сейчас.

И с тех пор ты понял, что рынок «Машины» здесь и надо на нем и оставаться?

Это, в общем-то, и тогда было понятно. Никаких иллюзий на счет реального покорения Америки я не строил.

Зато у «МВ» как-то позитивно с Африкой сложилось?

Да, мы в те же годы дважды ездили с концертами в Мозамбик, причем не в советском посольстве выступали, а для местных жителей, которые бешено на нас реагировали. Мозамбик тогда был насильно просоветский, и там никаких западных рок-групп не видели, и не слышали. А тут команда из Советского Союза прилетела! Во второй раз мы у них уже в ночном клубе играли. Тоже было довольно экзотично.

Максим Капитановский

Когда в разгар 80-х «Машине» засветила поездка на четыре дня в Японию у меня с Короткиным вышла интересная история. Долгие годы мы с Наилем работали без сучка, без задоринки, а тут Макаревич, среди всеобщего возбуждения от свалившегося на группу счастья говорит мне: «Максим, ты поедешь туда с нами один из звукорежиссеров. Двоих везти дорого, а ты по-английски говоришь. Наиль же не говорит». Я спросил: «Андрей, что берут с собой из аппаратуры?». Он перечислил, и я понял, что с этим справлюсь, но добавил: «Наиль, такого не переживет». Тогда Макар сказал: «решай сам».

Я пошел к Наилю, (а он уже был в курсе, что в Японию берут одного из нас), собрал всех техников, позвал директора группы, Макаревича, и говорю: «Ребята, ситуация такая. Если мне сейчас, вслух, при всех, директор или худрук скажут, что коллективу в Японии нужен именно я, значит, поеду я. Если скажут, что-нибудь другое, мы с Наилем будем решать проблему между собой». Макар ответил: «решайте между собой». Тогда мы взяли монетку, кинули жребий, и выпало лететь Наилю. Он закупил в Японии четыре видеомагнитофона, которые здесь потом продал и обеспечил свое будущее на несколько лет вперед. Я очень ждал, если честно, что он мне какой-нибудь подарок оттуда привезет, хотя бы сувенир. Но Наиль объяснил: денег было так мало, что на подарок мне, как раз, и не хватило. Сейчас мы не общаемся практически, но я видел его на концерте «Машины» в Тушино. Понимаешь, я человек очень хороший, из-за чего и страдаю.