Затруднение Джареда - [38]

Морган собрала все свое хладнокровие и разумно произнесла.

 Почему бы нам не заключить соглашение. Я приложу все усилия, чтобы в любом виде не угрожать твоей независимости, а ты на время отложишь свои замашки Дон Жуана. Договорились?

Он кивнул, улыбаясь.

— Договорились.

— Отлично. Я приготовлю обед, пока ты будешь бриться. А потом, если не захочешь отдохнуть, есть множество альтернатив, начиная с чтения или просмотра телевизора и заканчивая игрой в карты.

— Ты играешь в карты? — Его глаза блеснули. — Покер?

— Любой, кроме покера на раздевание — ответила спокойно Морган.

— О, вот это да! — пробормотал он, мгновенно перевоплотившись из Дон Жуана, в почти такого же соблазнительного, озорного мальчишку.

Девушка покачала головой и повернулась к двери, но остановилась, когда Куинн мягко сказал.

— Моргана? Спасибо.

Ее решимость снова поколебалась, но устояла.

— О, ты легко можешь отплатить мне, Алекс. Просто верни ожерелье, которое ты украл у меня.

Когда Морган уходила из комнаты, он смеялся ей вслед, совершенно не раскаиваясь и абсолютно не стыдясь.

В воскресенье утром Куинн чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы одеться и самостоятельно передвигаться по квартире. В субботу приходили Макс и доктор, чтобы проверить, как продвигается выздоровление, но кроме них, у Морган и Куинна посетителей больше не было. Верный своему слову, Куинн снял маску Дон Жуана, и Морган не очень удивилась, обнаружив, что он замечательный сосед.

Куинн был самым живым и забавным собеседником, которого она знала, казалось, никогда, не терял чувство юмора, мог говорить на огромное количество тем, повидал довольно большой кусок мира, и потрясающе играл в покер. Он даже помогал ей на кухне.

Морган не поднимала вопрос о том, почему он приехал в Сан — Франциско, не спрашивала, что он на самом деле сделал, чтобы получить пулю, и не упрекала его за то, что не сказал ей правду о причастности к ловушке. Куинн тоже не упоминал ничего из этого. Девушка думала, что они оба избегали опасных тем, и хотя она не знала его причин, свои Морган знала очень хорошо.

Просто, она не хотела, чтобы он лгал ей — и очень боялась, что это случится.

Они были небрежны друг с другом, и кроме одного горячего спора, выигранного Морган, когда Куинн хотел оставить ее кровать и спать на кушетке — прекрасно уживались. Но между ними росло определенное напряжение, возможно — неизбежный результат проводимого вместе времени или возможно, это было что-то намного более сложное, но к ночи понедельника Морган обеими руками цеплялась за свои устои.

Девушка боялась, что вот — вот сделает что-то глупое, у нее было печальное предчувствие, что Алекс тоже это знал.

После того, как они съели обед и помыли посуду, Морган оставила его смотреть по телевизору старое кино, а сама пошла в душ. Девушка отбросила консервативный стиль в одежде, в основном надевая широкие свитера, рубашки с джинсами, а ночью, черную пижаму в восточном стиле, которая скромно прикрывала ее по любым стандартам.

Однако этой ночью Морган необъяснимо забыла, что пижама была в сушилке с другой стороны квартиры, и это означало — ей придется надеть что-то другое. Выбор состоял из очень короткой сорочки, в которой она спала, когда не выхаживала раненного вора и довольно прилегающей золотистой ночной рубашки, доходящей до пола, с золотисто — зеленым пеньюаром в цветочек. Морган раздумывала минуту прежде, чем выбрать длинную ночную рубашку.

Когда девушка вернулась в гостиную, там негромко бормотал телевизор, горела только одна лампа, а Куинн стоял у окна, в которое влез несколько ночей назад, пристально вглядываясь в холодную, туманную ночь Сан-Франциско. Он был одет в джинсы и белую рубашку с открытым воротом, и рукавами, свободно закатанными на мускулистых предплечьях. Повязка на плече была не видна, мужчина совсем не выглядел раненным.

— Что — то не так? — немедленно спросила Морган, задаваясь вопросом, услышал ли он или увидел что-то за окном.

— Нет, я только думал…, это — хорошая ночь, чтобы незаметно подкрасться. Он, было, повернулся, но застыл в тот момент, когда увидел ее.

Морган чувствовала себя странно затаившей дыхание.

— О. Ты любишь такие ночи? Я имею в виду, чтобы подкрасться.

Куинн ответил не сразу, но когда ответил, его голос был немного хриплым.

— Я привык к таким ночам. Я много раз видел их. В такую ночь грань между черным и белым растворяется во тьме.

Морган медленно подошла к нему, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Его рост всегда удивлял, когда она подходила близко; потому что было что-то столь гибкое и изящное в том, как он двигался, что заставляло забывать о явной физической силе широких плеч и великолепно обозначенных мускулов. Морган пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Ты находишь, что это все для чего годятся такие ночи? — тихо спросила девушка. Она могла чувствовать жар его тела, а ее собственное лихорадочно горело.

— А что делать, когда ты внутри, как сейчас?

Он коротко вдохнул и резко выдохнул.

— Что-то более невинное, я полагаю. Почитать хорошую книгу, посмотреть телевизор. Поиграть в карты.