Затор на двадцатом - [6]
Василь уже не однажды сам инструктировал молодых рабочих. Его тоже называли «товарищ инструктор».
Через несколько дней после того комсомольского собрания, на котором заключались договоры на соцсоревнования, на участок к Василю пришел парторг Ковалевский. Поговорили. Ковалевский, старый рабочий-лесоруб, попробовал его инструмент. Василю было интересно наблюдать, как этот коренастый пожилой человек с густыми короткими усами, с приплюснутым носом, с веселыми умными глазами орудовал его пилой. Он свалил несколько деревьев и вернулся к Василю.
— Отвык. Да и года, вероятно, не те, — сказал он густым басом и усмехнулся. Потом поинтересовался методом работы Василя.
— У меня метод Алены Головач, товарищ Ковалевский, — ответил Василь.
— Разве ее метод самый лучший? — удивился парторг.
— Не знаю. Но она меня учила. Я, можно сказать, ее ученик.
— А вы поищите своих методов. Она работает третий год и третий год совершенствует свой метод, а вы плететесь за ней в хвосте.
Эти слова поразили Василя.
— Видимо, так, товарищ Ковалевский… И я должен сказать, что напрасно соревнуюсь с Аленой…
— Почему?
— Чтоб найти свои методы, мне надо поработать лучком не меньше года.
— Ну, это не совсем так. Лучком вы овладели. Надо только использовать рационально время. Я думаю, вы много теряете его на мелочах. Уплотняйте рабочий день. И беритесь за дело серьезно. К нам идет могучая техника. Электропила в скором времени заменит лучок.
Василь задумался над словами парторга и нашел много мелочей, которые мешали ему в работе. Он избавился от них, однако, хотя выработка его и увеличилась, Алену он все же не догнал.
…В столовой Василь разделся и заказал ужин. Вдруг он услышал, как его окликнули:
— Товарищ Балков, как дела?
Алена Головач поужинала и собиралась домой. Василь взглянул на ее веселое лицо, и сердце защемило от непонятной боли.
— А у тебя, товарищ Головач?
— Не знаю. Пойду спрошу у Миколы.
— Иди. Он уже считает.
— А ты не злись, Василь…
— Я не злюсь, Алена… У тебя сегодня больше. Но… Будет праздник и на моей улице!
— Тогда позовешь меня на свой праздник, — засмеявшись, ответила она и ушла.
И ушла — такая близкая и дорогая… Неужели так и не удастся ему до конца сезона догнать ее? Он ждал того дня, когда сможет сказать ей: «Ну, Леночка, спасибо за науку. Наконец все же я поравнялся с тобой… Давай же и пойдем вперед вместе, помогая друг другу…»
Сегодня к нему снова приходил Ковалевский. Постоял недолго. Похвалил. Уже собираясь уходить, спросил:
— А что ты думаешь про электропилы, Василий Андреевич?
— У нас их нет.
— Нет — так будут… Скоро будут!
Василь вспомнил эти слова, идя в контору, куда его позвали из столовой, когда он кончил ужинать.
В кабинет начальника Василь вошел не без волнения. Он поздоровался и остановился у порога.
Начальник поднял голову от стола и сказал:
— Ближе, товарищ Балков. Садись.
Василь увидел в кабинете и парторга. Тот дымил сигаретой, вставленной в длинный мундштук.
В кабинете было уютно и, как показалось Василю, очень жарко. Он расстегнул пальто и взглянул на начальника, который сидел, нахмурив поседевшие брови, и что-то читал. Таким хмурым Василь его никогда не видел и потому с тревогою подумал, зачем его вызвали. Но начальство не торопилось сообщать.
Так прошло несколько минут. Начальник пододвинул к себе счеты и задумчиво стал что-то подсчитывать. Парторг пускал дым сквозь густые усы.
Вдруг начальник решительно отодвинул от себя и бумаги, и счеты, окинул веселым взглядом Василя и сказал:
— Значит, не дотянул сегодня до Алены только три процента!
Василь не знал, что скрывается в этих словах — упрек или похвала, и недовольно поморщился.
— Что, не нравится? — засмеялся начальник.
— Ничего не сделаешь. Придет время, дотяну и перетяну.
— Верю. Три процента — ерунда.
— Не ерунда. Завтра, может, пять не дотяну, но я в себя уже верю.
— И это самое главное, — сказал Ковалевский.
— Молодец, товарищ Балков… С нашей Аленой еще никто не сравнялся, а ты почти догнал ее. — Начальник пытливо взглянул на Василя. — Дело вот в чем, товарищ Балков: ты думаешь остаться у нас или в конце сезона вернешься домой?
С того дня, когда у Василя появилась мысль убежать с лесопункта, прошло немало времени. Больше он об этом не думал. Но вопрос начальника был неожиданным, и Василь не сразу ответил.
— Я себе такого вопроса не задавал. Мне не так легко далась новая специальность… — Он замолчал.
— Чтоб так легко ее бросить, — добавил Ковалевский.
— Пожалуй, так, товарищ Ковалевский.
— Значит, остаешься?
— Да, — решительно сказал Василь.
Начальник довольно потер руки.
— Искренне говоря, товарищ Балков, твои слова меня обрадовали. Мы тут думали о тебе, разговаривали с товарищем Ковалевским.
Это удивило Василя. Он никогда не надеялся, что начальство может о нем думать или говорить.
— Помнишь, Василий Андреевич, я тебе сегодня говорил об электропиле, не забыл? — спросил Ковалевский и вставил в мундштук новую сигарету.
— Помню.
— Вот это время и настает. В самом недалеком будущем наш лесопункт будет механизирован. Мы получаем несколько электростанций, несколько машин, трелевочных тракторов, даже лебедок. Понял?
Творчество немецкого советского писателя Алекса Дебольски знакомо русскому читателю по романам «Туман», «Такое долгое лето, «Истина стоит жизни», а также книге очерков «От Белого моря до Черного». В новый сборник А. Дебольски вошли рассказы, написанные им в 50-е — 80-е годы. Ведущие темы рассказов — становление характера молодого человека, верность долгу, бескорыстная готовность помочь товарищу в беде, разоблачение порочной системы отношений в буржуазном мире.
Действие романа Владимира Дмитриевича Фоменко «Память земли» относится к началу 50-х годов, ко времени строительства Волго-Донского канала. Основные сюжетные линии произведения и судьбы его персонажей — Любы Фрянсковой, Настасьи Щепетковой, Голубова, Конкина, Голикова, Орлова и других — определены необходимостью переселения на новые земли донских станиц и хуторов, расположенных на территории будущего Цимлянского моря. Резкий перелом в привычном, устоявшемся укладе бытия обнажает истинную сущность многих человеческих характеров, от рядового колхозника до руководителя района.
Чувашский писатель Владимир Ухли известен русскому читателю как автор повести «Альдук» и ряда рассказов. Новое произведение писателя, роман «Шургельцы», как и все его произведения, посвящен современной чувашской деревне. Действие романа охватывает 1952—1953 годы. Автор рассказывает о колхозе «Знамя коммунизма». Туда возвращается из армии молодой парень Ванюш Ерусланов. Его назначают заведующим фермой, но работать ему мешают председатель колхоза Шихранов и его компания. После XX съезда партии Шихранова устраняют от руководства и председателем становится парторг Салмин.
Жанна Владимировна Гаузнер (1912—1962) — ленинградская писательница, автор романов и повестей «Париж — веселый город», «Вот мы и дома», «Я увижу Москву», «Мальчик и небо», «Конец фильма». Отличительная черта творчества Жанны Гаузнер — пристальное внимание к судьбам людей, к их горестям и радостям. В повести «Париж — веселый город», во многом автобиографической, писательница показала трагедию западного мира, одиночество и духовный кризис его художественной интеллигенции. В повести «Мальчик и небо» рассказана история испанского ребенка, который обрел в нашей стране новую родину и новую семью. «Конец фильма» — последняя работа Ж. Гаузнер, опубликованная уже после ее смерти.
В повести «Окна, открытые настежь» (на украинском языке — «Свежий воздух для матери») живут и действуют наши современники, советские люди, рабочие большого завода и прежде всего молодежь. В этой повести, сюжет которой ограничен рамками одной семьи, семьи инженера-строителя, автор разрешает тему формирования и становления характера молодого человека нашего времени. С резкого расхождения во взглядах главы семьи с приемным сыном и начинается семейный конфликт, который в дальнейшем все яснее определяется как конфликт большого общественного звучания. Перед читателем проходит целый ряд активных строителей коммунистического будущего.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!