Затор на двадцатом - [16]
Еще не успел тронуться лед, а уже началось скатыванье бревен в реку. Работа продолжалась круглосуточно.
Для проведения сплава вся река была разделена на участки — пикеты. Каждый пикет занимал от трех до пяти километров, в зависимости от профиля реки.
На Яневке не сплачивали бревен, лес тут шел по одному бревну, потому что даже во время половодья Яневка не могла выносить плоты к Вилии.
На каждый пикет ставилась бригада рабочих, весь лес, который шел с верховьев реки, надо было пропустить так, чтобы ни одно бревно не осталось на берегу и чтоб не создавалось заторов. Заторы на Яневке были бедствием сплава. Небольшая река, узкая и мелкая, имела множество перекатов и крутых поворотов. Стоило лишь одному бревну упереться в берег, как к нему прицеплялись другие, и вскоре лес перегораживал реку и создавал плотину от берега до берега, устилая русло до самого дна.
Пикет довнаровской бригады был самым ответственным. Он занимал четыре километра реки и примыкал к ее устью. Через этот пикет проходил весь лес, заготовленный по обоим берегам Яневки.
Перед самым началом сплава парторг Ковалевский навестил Довнара.
— Ну как, Федор Антонович, на твой пикет подкрепление не требуется? — спросил он.
— Справлюсь со своей бригадой, Кузьма Иванович.
— Как Дубовик? Подгонять кнутом не надо?
Довнар засмеялся:
— Нет, Кузьма Иванович. На ходу он уже не спит. Обтесал его Свирщев.
— Свирщев, а не ты?
— Нет, Кузьма Иванович, не я. Я и теперь ему не очень верю. Не люблю хмурых людей. Черт его знает, что он думает.
— Смотри, Федор Антонович! За пикет и за бригаду отвечаешь ты, а не Свирщев. Это не погрузка, а сплав. Там вы всегда работали вместе, и Дубовик был на ваших глазах. А теперь вам в основном придется работать в одиночку.
— Это я понимаю, Кузьма Иванович. Глаз с Дубовика не спущу…
— Будешь смотреть за Дубовиком и проглядишь сплав.
— Этого не будет! — твердо ответил Довнар.
— Ладно. В случае аварийного положения — сообщай. Твой пикет самый далекий, и держать с вами связь мы будем. Нам дремать тоже не придется.
После этой беседы Довнар пошел к Дубовику и сурово предупредил его:
— Смотри, Дубовик! Я за тебя и за пикет головой отвечаю. Ты знаешь, что такое сплав! Может, нам по целым суткам спать не придется. Надо все время быть на реке. Если где заметишь, что начинается затор, — раскидывай. Не можешь сам — кличь всех.
Он долго объяснял Павлу его обязанности, наконец пригрозил и пошел успокоенный. Он был уверен, что Дубовик все понял.
Было теплое весеннее утро. Над рекой курился прозрачный туман. Кусты верб, что густо росли у самой воды, были обсыпаны желтыми пушистыми почками. От них шел приятный легкий запах.
Невдалеке от берега, на невысоком пригорке, в тени черемух стояла небольшая дощатая избушка рабочих-сплавщиков довнаровского пикета. Тут они складывали свои вещи, котомки с харчами, тут и отдыхали, когда случалась свободная минута. Отдыхали по очереди, часть бригады была всегда на реке, следила за ходом леса.
А лес шел. Плыли могучие стволы сосен и елок, лип и берез. Плыли и по одному и по два, а иногда и по нескольку десятков, в некоторых местах плыли густо по всей реке.
Можно часами стоять и наблюдать, как идет по реке сплав. От движения бревен на реке стоит какой-то своеобразный шум. Словно живые плывут они одно за другим, сходятся и расходятся, сбиваются в кучи, цепляются за прибрежные кусты.
Толстые комли тонут до половины, а верхняя часть их высоко торчит над водой. Забив в такой ствол багор, можно стоять на бревне и плыть. Зато вершины почти не видны из воды, торчат впереди только их концы.
Когда Свирщев вскочил в избушку с багром в руках, Довнар еще спал.
— Затор на двадцатом километре! — крикнул Иван. — Вставайте, хлопцы!
Довнар стремительно вскочил с нар:
— Где затор? На двадцатом километре?
— На двадцатом.
— Авария! — крикнул Федор. — Живо, хлопчики!
Три сплавщика, отдыхавшие с Федором, вскочили с коек.
— А Дубовик там? — спросил Федор.
— А разве он не здесь? — удивился Иван.
— Он должен быть там! — крикнул Довнар. — Я ему поручил двадцатый!..
— Все там, кроме Дубовика. Я считал, что он отдыхает. Я иду с двадцать второго километра. Заметил, что на реке не стало леса, побежал к двадцатому, чувствуя, что беда там. Ну так оно и есть. Созвал туда всех, хлопцы уже работают. А Дубовика на реке нет…
— Верно, спит в кустах, сукин сын. Скорей, хлопцы! — приказал Федор.
Когда Довнар вышел из избушки и свернул в сторону, чтобы забрать свой багор, что висел на черемуховом кусте, он от удивления остановился: из-за куста торчали ноги Павла Дубовика в кирзовых сапогах. Только один миг стоял Федор неподвижно. Он толкнул ногой Дубовика. Тот быстро продрал глаза и сел.
— Затор на двадцатом! — крикнул ему Федор. — Где ты был, лодырь?
Дубовик встал на ноги.
— Там, где и ты… — глухо ответил он. — Тебе что, можно…
Но он не закончил.
— Что ты сказал? — крикнул Федор. — Что ты сказал, «подсобные работы»?!
Сжав руки в кулаки, он бросился на Дубовика, но отлетел назад от сильного удара в грудь. Он с удивлением взглянул на хлопцев и спросил:
— Видели? Ну обтесал же ты его, Иван!
Казалось, вся его злость испарилась, осталось одно лишь удивление.
Харий Гулбис — известный романист и драматург, автор знаменитых пьес «Теплая милая ушанка» и «Жаворонки», идущих на сценах страны. В романе «Осоковая низина» показана история одного крестьянского рода. Главные герои романа проходят длинный трудовой путь от батрачества до покорения бесплодной Осоковой низины и колхозного строительства.
Илья Зиновьевич Гордон — известный еврейский писатель, автор ряда романов, повестей и рассказов, изданных на идиш, русском и других языках. Читатели знают Илью Гордона по книгам «Бурьян», «Ингул-бояр», «Повести и рассказы», «Три брата», «Вначале их было двое», «Вчера и сегодня», «Просторы», «Избранное» и другим. В документально-художественном романе «Под жарким солнцем» повествуется о человеке неиссякаемой творческой энергии, смелых поисков и новаторских идей, который вместе со своими сподвижниками в сложных природных условиях создал в безводной крымской степи крупнейший агропромышленный комплекс.
Роман Андрея Васильевича Головко (1897—1972) «Артем Гармаш» повествует о героическом, полном драматизма периоде становления и утверждения Советской власти на Украине. За первые две книги романа «Артем Гармаш» Андрей Головко удостоен Государственной премии имени Т. Г. Шевченко.
Во время пребывания в Австрии в 1960 году Н. С. Хрущев назвал советского майора Пирогова А. И. как одного из руководителей восстания узников лагеря смерти Маутхаузен. А. И. Пирогов прошел большой и трудный путь. Будучи тяжело раненным во время обороны аджимушкайских каменоломен в Крыму, он попал в руки врага, бежал из плена, но был схвачен и отправлен в лагерь смерти Заксенхаузен, а затем в Маутхаузен. Эта книга — суровый рассказ о беспримерном мужестве советских людей в фашистском плену и заключении, об их воле к борьбе, отваге, верности интернациональному долгу, об их любви и преданности матери-Родине. Отзывы о книге просим направлять по адресу: Одесса, ул.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!