Затонувший лес - [61]

– Мер права, – сказал Ренфру. – Защищенный древними, заколдованными стенами, Гвелод неприступен. Его можно разрушить только изнутри.

Ифанна начала было вставать, но Ренфру предостерег:

– Прошу тебя, не надо. – Голос его звучал, как обычно, легко и приятно, и потому самострел у него в руках Мер заметила, лишь когда на наконечнике болта сверкнул отблеск солнца.

Во взгляде Ренфру не было совсем ничего: ни жалости, ни сомнений, никаких чувств.

– Не двигайся, пожалуйста, – повторил он.

Гриф поставил на землю еще горшок.

– Это порох, – шепнула Ифанна. – Я видела, как его привозят. Им взрывают породу в шахтах.

И Мер внезапно вспомнила, как Гриф сидел за длинным столом, улыбаясь ей и заверяя: он-де не наемник. И не шпион, как она предполагала.

Он был рудокопом, а в сумке нес порох.

Мер почувствовала, как немеют кончики пальцев, онемение поднялось по рукам, проникло в грудь. Собственное тело казалось ей чужим, но она была даже немного благодарна за это, потому что не чувствовала, что произносит. Перед ней маячило воспоминание Ренфру – карта Гвелода, залитая водой. И с губ Мер слетело:

– Это не ограбление. Это самоубийство.

Глава 21

МЕР БЫЛО ВОСЕМЬ ЛЕТ от роду, когда она впервые увидела Ренфру. Он стоял на пороге их дома, скрыв под капюшоном светлые волосы, и о чем-то тихо говорил с папой – но его холодные синие глаза неотрывно смотрели на Мер. Все годы, прошедшие с тех пор, Мер считала, что знает шпиона. Она осваивала разные языки и историю, училась таскать ключи из чужих карманов и запоминать карты, только взглянув на них. С ней Ренфру смеялся, а она с ним – улыбалась. Она знала, как он обычно стоит – левая рука за спиной – не только потому, что так принято у солдат, а потому, что за поясом всегда держал нож. Мер научилась копировать эту позу. Она знала о пристрастии Ренфру к копченой рыбе и свежему хлебу. Знала о нем, наверное, больше всех на свете.

Однако теперь поняла, как ошибалась. Ибо за все проведенное с Ренфру время она так его до конца и не узнала.

Шпион держал самострел расслабленно, нацелив под ноги и положив палец на цевьё у спускового крючка.

– Дорогое дитя, – сказал он. – Прошу, выслушай.

Оцепенение сменилось гневом, и Мер вскочила на ноги. Она вихрем обежала бы Источник, если бы Ифанна не схватила ее за руку. Воровка стояла как вкопанная, не сводя глаз с наконечника болта.

– Нет, – зло ощерилась Мер. – Так… так нельзя. Уж тебе-то… тебе-то я верила. Ты сказал…

– Что мы ослабим Гаранхира. – В глазах Ренфру полыхнула холодная ярость. – И мы ослабим его. Это единственный способ.

– Единственный? – Из ее груди вырвался страшный, горький смех. – Ты мне солгал. Солгал, прямо как он. Вы с ним одинаковые. Он использовал меня, чтобы отравить невинных, а ты – чтобы отыскать это место. – Ее пронзила еще одна ужасная догадка. – Те солдаты, в «Серпе и сапоге»… Они были с тобой, так?

Ренфру даже не моргнул.

– Это ведь не совпадение, что меня схватили тем же вечером, когда мы встретились. Ты убедил меня, что только твой план – выход для меня, что я должна пойти с тобой. А те… те мертвые заклинатели воды? Их ведь не Гаранхир убил? – Мер неуверенно шагнула назад. – Это ты прошлой ночью навел на нас стражу?

Мер повернулась к Ифанне. Та так и держала ее за руку, быстро переводя взгляд с Грифа на Ренфру, – видимо, прикидывала шансы.

– Ты не хотел, чтобы она пошла с нами, верно? – Мер поняла все. – Вот зачем ты сдал наше убежище. Хотел, чтобы на нас напали, чтобы я думала, будто Ифанна предала нас. Знал: если она пойдет с нами, то встанет на мою сторону.

– Ну еще бы, черт подери, – прошептала Ифанна.

– Дорогое дитя, – мягко произнес Ренфру. – Что ты хочешь от меня услышать?

– Правду. Хотя бы раз в жизни скажи мне правду, – то ли потребовала, то ли взмолилась Мер.

Ренфру смотрел на нее не дрогнув. Молчание затягивалось, и Мер уже казалось, что шпион так и не ответит. Тем временем за спиной у Ренфру Гриф закончил расставлять на земле горшки с черным порохом. Шпион вздернул подбородок:

– Гаранхир собирается разжечь войну на островах. Мне известны его планы. Князь устраивал приграничные набеги на Гвинед не только ради земель, а потому что намерен вторгнуться в сам Аннун.

– Так это правда, – заключил Фейн.

– Что за бред, – потрясенно проговорила Ифанна. – Не выйдет… он не посмеет…

– Князь не один, – продолжил Ренфру. – Ему помогает чародей по имени Гвидион, и с ним его братья. Есть те, кто жаждет больше магии и тянется к владениям иных. Гаранхиру мало Гвелода, он хочет стать королем, какого острова не знали веками. Понимаете, что это значит? Сколько такая война унесет жизней? И приграничные стычки по сравнению с ней покажутся кабацкой дракой.

Мер отодвинулась на полшага, чувствуя, как стало трудно дышать.

– Я выступил против этих планов, сказал, что затея безрассудна, – Ренфру усмехнулся, – но князь пригрозил мне темницей.

– Тогда ты отрубил себе палец с печаткой и замыслил убить князя? – недоверчиво спросила Мер.

– Нет, – ответил Ренфру. – Будь дело только в князе, я бы сам все устроил. Павшие короли! В конце концов, мог тебя к нему подослать и не марал бы руки.