Затмение - [36]

— Мы с тобой друг-другу дорогу не переходили, Горан. Даже больше — ты спас самое дорогое, что у меня есть. Один из твоих — парнишка молодой, рассказал, как ты её подобрал — без всякого для себя интереса и выгоды. Обузу взял. Куска хлеба бесполезной бабке не пожалел. Это судьба — наверное. Уже сказал — она моё самое дорогое. Вернее даже — единственное, что у меня было в этом мире. Я тебе благодарен. Тоже единственному человеку — и в этом городе и этом сраном мире. Потому и откровенен с тобой… — он характерно кривит ртом и морщится, — И сейчас я хочу закрыть свой долг перед тобой. Все будет честно и без подлостей с моей стороны. Можешь не беспокоиться… К тому же: лично для меня — твой козырь перевешивает мои. Я за нее и всю Сибирь с Уралом вырезал бы! А у этих — кивает он за спину, — я теперь и царь и бог и воинский начальник. Так что — поменяемся честно. — и подумав добавляет — Я даже отдельно позаботился, чтобы мои звери ваших женщин не изнасиловали. Цени!

— Оценил — взаимно благодарю тебя. Но еще раз повторю — мне нужно время.

— Оно у тебя будет. Что касается дополнительных условий — пока вы будете заниматься своим делом, сюда доставят инструменты и продукты. Тысячу топоров не обещаю, но что найдут — подвезут. Сколько тебе потребуется времени, чтобы уйти и увести всех? Там у нас твоих — где-то около ста пятидесяти голов…

Наскоро прикидываю наши с Амазонкой возможности и резервы.

— Около полутора суток, если грубо… А как насчет…

— Сказал же — не борзей, Горан. — резко отрезает он. И чуть мягче добавляет. —

Хоть я и главный, но гарантировать, что все обойдется без эксцессов за столь продолжительное время — не могу. И не хочу нарушать данного тебе слова. Твои люди и сейчас на самой грани, если честно…

Я командую — это так! Но по сути — я только направляю их животную свирепость и даже сдерживаю её иногда. Вот как сейчас например… Твоих же не тронули… Но за это — мне придется дать им на растерзание каких-то других… Городских. Так что — уходите быстрее и радуйтесь, что для вас так все закончилось.

— А на кой лично тебе это все? Эта бессмысленная животная жестокость?

— А куда девать весь имеющийся в моем распоряжении потенциал? — искренне удивляется Вотан, — И скажу по секрету — от меня здесь не так уж много зависит, как может показаться несведующему взгляду. Если бы это был не я — был бы другой и уверяю тебя, что он был бы таким же. А может и еще круче. Ладно — неважно!

Просто — уходи и не возвращайся, Горан…

— Кстати, а твой портал действительно ведет в другой мир? — помолчав, внезапно спрашивает Вотан-Мишаня.

— Да.

— Интересно. И как там? Как у нас — ну в смысле природа, люди, животные… — с пацанячьим любопытством сверкает глазами цвета болота, он.

— Да почти так же. А в целом — неплохо. Древние века. — ограничиваюсь краткой оценкой я. —

Вижу и даже чувствую, что ему очень интересно. Но молчит. Превозмогает любопытство. Не задает вопросов.

— Хочешь, свожу?

— Нееа! — расплывается в улыбке он, — Это же будет билет в один конец. Там мне и кирдык придет! Разве не так? Ну скажи честно, Горан?

— Сам все понял, чего тут говорить… Ну не пролезло, — без малейшего смущения и неловкости ухмыляюсь я, — Но не попробовать — я ведь не мог…

— Да, никаких претензий! Я бы на твоем месте тоже обязательно попытался. Мы — враги, Горан. И оба это понимаем. У нас слишком разные цели. Просто сейчас у нас с тобой перемирие… Но еще раз скажу: не будет меня — будет другой. Это неизбежно. Таковы условия и правила нынешней игры. — и подумав, признается — Хотя весьма заманчиво посмотреть на иной мир…

Встряхивается, псом выбравшимся из воды — и за долю секунды на глазах преображается.

— Вот и уходи — раз тебе там неплохо и нравится. Насовсем. С концами. И живи там — как сам посчитаешь нужным. Здесь мы не разойдемся, а убивать тебя я все же не очень хочу. Так что не возвращайся сюда больше.

— Я подумаю над твоими словами.

— Я ведь не из опасения, а исключительно из чувства благодарности предлагаю, — и помедлив добавляет, еще раз обьясняя, — У меня никогда никого не было кроме неё. Она мне и за мать и за отца и за боженьку. А ты её спас. Просто. Без корысти. Я благодарен и отвечаю на это добром. Больше я в этом мире — никому и ничего не должен! — и хищно сверкает мгновенно оскалившимися острыми зубами

Сейчас он предельно искренен в своих чувствах и со мной — зуб даю.

— Что же ты тогда — её одну оставил? — спрашиваю я с максимально доступным мне сейчас в отношении этого крокодила сочувствием.

— А как бы я… — Мишаня осекается и «закрывается» — Тебе это ни к чему. «Служебная» — закрытая информация, — и ухмыляется, — Многие знания — многие печали, Горан. В общем: я тебе должен — потому и такой мягкий. Уходите. И не возвращайтесь. По крайней мере сюда — не возвращайтесь. Целее будете — как говорится.

И помертвевшими, пустыми и будто и впрямь неживыми глазами — изучающе холодно, пытается достичь дна моих глаз. Словно мысли прочитать пытается…

Еле сдерживаюсь, чтобы не отвести взгляд. Крайне неуютно и тоскливо ощущаю себя — как под дулом, с трех шагов направленного в голову пулемета.