Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул - [93]
– Дурман[148], – предположил Саммерли.
– Великолепно! – воскликнул Челленджер. – Если мы дадим название нашему токсическому веществу, это придаст делу научную точность. Дурман по латыни datura, так что назовем этот яд датуроном. Мой дорогой Саммерли, вы можете гордиться тем, что дали имя вселенскому уничтожителю, дезинфицирующему средству Великого Садовника – эта слава будет посмертной, но оттого не менее значительной. В этом случае признаки воздействия датурона могут быть такими, как я и сказал. То, что под воздействие яда попадет весь мир и ни одному живому существу не удастся спастись, кажется мне вполне очевидным, поскольку эфир является средой нашей вселенной и поэтому вездесущ. На нынешний момент он отличался в разных местах своего воздействия, но эта разница – вопрос всего нескольких часов. Это словно прилив, покрывающий сначала одну полоску песка, затем другую, то накатывающий, то отступающий неровной линией, пока наконец вода не зальет всё. Что касается действия и распространения датурона, это происходит по определенным законам, изучить которые было бы очень интересно, если бы только отведенное нам время позволяло это сделать. Насколько я могу судить, – он бросил взгляд на телеграммы, – первыми жертвами яда стали наименее развитые расы. Очень печальные сообщения приходят из Африки, а аборигены Австралии, как сообщается, уже полностью уничтожены. На сегодняшний день северные народы показали бóльшую сопротивляемость, чем южные. На этой телеграмме, доставленной сегодня утром из Марселя, как вы можете видеть, стоит время – 9.45. Я зачитаю вам ее:
«Всю ночь Прованс был охвачен исступленными волнениями. Мятежи среди виноградарей в городе Ним. Попытка совершения переворота социалистами в Тулоне. Внезапная вспышка заболевания, сопровождаемого комой, поразила население этим утром. Peste foudroyante[149]. Огромное количество умерших на улицах. Коммерческая деятельность парализована, наступил всеобщий хаос».
– Час спустя из того же источника пришло следующее:
«Нам грозит полное уничтожение. Соборы и церкви переполнены. Число умерших превосходит число живых. Это ужасно и непостижимо. Смерть, кажется, приходит безболезненно, но быстро и неизбежно».
– Подобная телеграмма пришла и из Парижа, где события пока что развиваются не так стремительно. Кажется, народы Индии и Персии уже окончательно вымерли. Славянское население Австрии также уничтожено, тогда как потомки германских племен практически не почувствовали никакого влияния яда. В общем, насколько я могу судить по имеющейся у меня информации, люди, населяющие равнины и прибрежную зону, почувствовали изменения быстрее, нежели те, кто живет во внутренней части страны или на возвышенной местности. Даже небольшой подъем над уровнем моря играет важную роль, и, должно быть, если кто-то из человеческой расы и выживет, его опять-таки можно будет отыскать на вершине какого-нибудь Арарата. Даже наш небольшой холм на сегодняшний день может временно оказаться безопасным островком в море бедствий. Но, судя по скорости развития событий, всего через несколько часов мы все будем в равных условиях.
Лорд Джон Рокстон задумчиво потер лоб.
– Меня поражает, – сказал он, – что вы можете сидеть здесь с такой пачкой телеграмм под рукой и смеяться. Я видел смерть не реже, чем большинство других людей, но всеобщая смерть – это ведь ужасно!
– Что касается смеха, – сказал Челленджер, – прошу вас принять во внимание, что я, как и вы, был подвержен стимулирующему воздействию эфирного яда. Что же до ужаса, который вселяет массовая смерть людей, я бы хотел уверить вас, что все это несколько преувеличено. Если бы вас отправили в море одного, в неизвестном направлении, на открытой лодке, у вас замирало бы сердце. Изоляция и неопределенность угнетали бы вас. Но если бы вы путешествовали на крепком корабле, где с вами были бы все ваши друзья и близкие, вы почувствовали бы, что какой бы неопределенной ни была цель вашего путешествия, у вас, по крайней мере, есть с окружающими нечто общее, что будет объединять вас до самого конца. На мой взгляд, смерть в одиночестве ужасна, но всеобщая смерть, особенно если она безболезненна, не так уж и страшна. Я скорее могу согласиться с человеком, который считает, что самое ужасное – это пережить все великое, ценное и значительное.
– Что же вы предлагаете? – спросил Саммерли, на этот раз кивая в знак согласия со своим ученым коллегой.
– Я предлагаю пообедать, – сказал Челленджер, поскольку в этот момент как раз раздался гонг, приглашающий к столу. – Наша кухарка делает потрясающий омлет, с которым могут сравниться только котлеты ее же приготовления. Будем надеяться, что никакие космические изменения не повлияли на ее великолепные кулинарные способности. К тому же нам необходимо совместными усилиями уничтожить мой мозель-шварцбергер девяносто шестого года, в противном случае это чудесное вино великолепного урожая будет утрачено понапрасну. – Он тяжело поднялся со стола, на котором сидел все это время, оглашая участь планеты. – Пойдемте, – сказал Челленджер. – Если времени осталось мало, то тем более мы должны потратить его, предаваясь благоразумным удовольствиям.
